Григорий Захаров - Ролевик: Адепт мира Звёзд Страница 94

  — Это было не здесь, — отмахнулся я.

  — Ты всё помнишь, но отказываешься говорить, — сложила руки на груди воительница... Ой ли. Мне её замашки скорее всяких следователей напоминают. Даже несмотря на её доспехи и меч на боку — может, это местная форма такая и табельное оружие?

  — Отказываюсь? — я задумался, не рассказать ли ей обо мне, но оборвал эту глупую мысль на середине и, вздохнув, покачал головой: — Возможно. А зачем тебе это знать?

  — Чтобы понять, можешь ли ли ты принести вред нашему делу, — своим отрывистым голосом сказала она.

  — Любой человек может принести вред, — отмахнулся я: — Если он этого хочет. Я сейчас — не хочу. Могу поклясться в этом собственным Аватаром.

  Она опять недоверчиво хмыкнула, но ничего не сказала, лишь развернулась и куда-то пошла. Я двинул следом.

  Мы обошли с проверкой практически всю крепость, разнеся новости и указания. Однако... Немаленькая крепость со всеми успешными атрибутами — мастерскими, амбарами и так далее. Чуть в стороне от крепости нашлось горное озерцо, из которого даже сейчас тащили пучки водорослей и рыбу, не говоря уже о кусках льда.

  Но людей внутри все равно было значительно больше, чем могло втиснуться в бастион и несколько деревянных домов во дворе. А это значит — палатки, шатры и костры-костры-костры... Впрочем, на другом берегу озера виднелся вполне себе густой лес, так что с дровами проблем тоже не будет.

  А вот люди от каждого костра подскакивали и буквально хватали за руки — что «леди Охотницу», что меня, «уважаемого Инспектора». Слух, похоже, разнесся, что не могло не радовать.

  А что не могло не нервировать Кассандру и меня — половина из этих людей буквально умоляли как-то спасти «чести и достоинства» погибших на конклаве всяких благородных. И заодно — как-нибудь защитить их владения. Кассандра в ответ лишь кивала, я держал морду кирпичом — и в итоге мы всё-таки прорвались в бастион.

  — Найдешь себе там свободную келью, — ткнула рукой на лестницу Кассандра: — Свободен.

  Я кивнул, но уходить не спешил. Что-то свербело, вроде как интуиция. Я проверил, не забыл ли чего, и взглянул на Сеть.

  Хм-да. Какое-то важное событие происходит рядом. Нужно только повернуть сюда, подняться по лестнице, и зайти в эту дверь...

  За дверью нашлась достопамятная блондинка Мессалина, сидящая за столом. Бутылка, кусок хлеба, запах спирта и поза «я голову держу двумя руками» как бы говорила — кто-то здесь утопил горе. Возможно, дважды или трижды.

  А ведь мы покинули её всего лишь на пару часов.

  Мессалина подняла голову и взгляд от стола, посмотрела на меня и выдохнула:

  — Это ты, проклинатель? Заходи уже. И скажи мне...

  Я аккуратно затворил дверь перед носом любопытной Кассандры, подошел к столу и сел напротив. Блондинка тем временем справилась с языком и договорила:

  — Скажи мне, правда, что проклинатели знаются с судьбой?

  — Да, это так, — склонил голову я.

  — Тогда... Почему, Создатель, почему они всегда умирают!? Все, кто рядом со мной, всегда умирают! Такова моя Судьба!?

  Она уронила руки на стол, упала на них лицом и глухо зарыдала.

  Я протянул руку и провел пальцами по её волосам. Странно. То, что мне показалась пшеничным золотом с платиновым оттенком, на деле — седина, через которую проглядывают почти незаметные останки былой рыжины. Пристальный взгляд на её «нить» в Сети судеб показал, что да. Даже в пределах, доступных мне, считанные разы проглядывала наружу светлота — остальное было плотно замазано чем-то темным и липким... Похожим на свернувшуюся кровь.

  Я вздохнул и одним движением оттер эту пакость с её линии судьбы. Прошлое мне недоступно, но будущие вероятности я исправить могу.

  Осталось только изменить её саму.

  — Нет судьбы, — просто сказал я: — Нет судьбы, кроме той, что мы творим сами.

  — Сами... Как же, — хмыкнула девушка, поднимая голову, и улыбнулась кривой улыбкой, сдерживая слёзы: — Мы все слова в устах Создателя. Ты, я, прах под ногами и листья в дальнем лесу. И наши судьбы — тоже в руках его.

  Я отразил её улыбку:

  — Такова твоя вера?

  — Такова моя вера, — вздохнула она и снова опустила лицо: — Но почему... почему те, кто славил его денно и нощно, кто отдавал ему жизнь, не могут надеяться на его помощь в трудную минуту? Все, что он нам может дать — только смерть?!

  И всхлипнула.

  Я глянул на переливающуся Сеть, рассматривая варианты, и медленно заговорил, начиная творить заклятие на стыке вероятностей и разума:

  — Вера — способ глупых. Надежда — способ слабых... Ты глупа или слаба? — резко спросил я.

  — Я... — она резко вскинулась и уперлась в меня взглядом.

  Вот так, правильно. Щиты над подсознанием сбиты, можно влиять на ошарашенный разум. Я потянулся к ней, начиная говорить:

  — Так уж важно, есть ли Создатель? Как жить и как умирать, сильные решают сами... И кто-то решил, что все на Конклаве должны умереть, потому что он так захотел... Кто-то, а не Создатель, — я оскалился, чувствуя, как наружу рвется Аватар: — И ты называешь виновным никому не нужного Создателя?!

  Она схватилась за голову. Отлично. Теперь вторая часть:

  — Мир вокруг нас уже есть, но что будет с ним и с нами — решают только люди. Мир и люди вокруг нас, случай с нами, душа и разум внутри нас — и ничего более. А Создатель... Создатель с ним.

  — З-замолчи, — Мессалина держала голову двумя руками, отчаянно морщась. Да... Ревизия разума на лету — штука, должно быть, очень неприятная. Я вздохнул и положил руки на её голову, поверх её рук. Примитивная техника, её даже заклинанием не обозвать — передать немного энергии, облегчить боль...

  На левой ладони полыхнула Порядком позабытая мной проекция стабилиратора[10]. Ой.

  Что она в этот раз стабилизирует?

  Блондинка убрала с головы наши руки и удивленно посмотрела на меня:

  — Я поняла... А теперь, всё же, будь добр, уйди.

  Я поднялся, поклонился и вышел, притворив дверь. Где-то здесь мне предложили искать свободную келью. Поищем.

  Как-то мне везёт в этом коридоре. В следующей же келье обнаружилось... Сложно сказать сразу, что.

  Вот стол, заставленный булькающими емкостями и заваленный всем подряд, от исписанных листов бумаги до неприятно пахнущей кучки розового цвета — это сразу говорит, что я влез в чью-то лабораторию. Странные светильники на стенах, напомнившие мне земные люминесцентные лампы, но исписанные рунами.

  А вот вынырнувшая из-за стола хозяйка лаборатории — невысокая, хрупкая, шустрая — могла быть и очередной сестрой, и чародейкой, или даже ученым алхимиком.