Тур Хейердал - ИСКУССТВО ОСТРОВА ПАСХИ

Тур Хейердал

ИСКУССТВО ОСТРОВА ПАСХИ

Посвящается бывшему губернатору острова Пасхи, Арнальдо Курти, и покойному миссионеру, патеру Себастиану Энглерту, которые оказали неоценимую помощь Норвежской археологической экспедиции в 1955–1956 годах

Москва «Искусство» 1982

Предисловие

Настоящий труд — логическое продолжение двух капитальных томов отчета Норвежской археологической экспедиции на остров Пасхи об исследованиях в восточной части Тихого океана. Руководитель экспедиции попросил меня написать краткое вступление, и я считаю высокой честью для себя выполнить эту просьбу.

Исследования на острове Пасхи не только снабдили Хейердала археологическими данными, которые несомненно говорят в пользу его гипотез о первоначальном заселении Восточной Полинезии, но были также обнаружены своеобразные малые каменные скульптуры, связанные с неведомыми прежде обычаями и представляющие малоизвестные формы пасхальского искусства. Настоящий том посвящен этим неархеологическим открытиям.

Замечательная самобытность древней культуры острова Пасхи особенно проявляется в искусстве. На этом уединенном острове искусство выполняло в основном ту же функцию, что и в собственно Полинезии: оно перебрасывало мостик от человека в мир сверхъестественного. Однако мнемоническая роль искусства, воплощенная в дощечках с письменами и петроглифах, на Пасхе была развита больше, чем в других частях Океании. И в пластике пасхальское искусство подчинено своим, особым правилам. Если полинезийское искусство прежде всего преследует декоративный эффект, часто пренебрегая исходным смыслом орнамента, то искусство острова Пасхи стремится отобразить определенные предметы и существа. Конечно, реализм этот отнюдь не свободен от упрощения и стилизации, но все-таки он делает упор на передачу реальных черт, в отличие от чисто декоративного решения. Эта тенденция согласуется с упомянутым выше развитием мнемонического искусства. И если совместить эти факты с особенностями местной архитектуры, пожалуй, естественно будет заключить, что древняя пасхальская культура уходит корнями в цивилизации, которые стояли выше цивилизаций других островов Тихого океана.

Благодаря своему искусству остров Пасхи с тех самых пор, как его впервые обнаружили европейцы, не перестает волновать воображение людей.

1722 год — Роггевен открывает огромные статуи: «Эти идолы были целиком высечены из камня… однако выполнены с большим мастерством, чему мы немало удивлялись» (Согпеу, 1908, р. 136).

1774 год — Кук и его спутники поражены размерами статуй: «колоссальные», «гигантские», «исполинские», «нечто- невообразимое»… (Beaglehole, 1961, Vol. 2, p. 353, 358, 760, 825).

Правда, изображения, иллюстрирующие описания первооткрывателей, — от невероятных чудовищ, изобретенных картографом Фелипе Гонсалеса в 1770 году (Согпеу, 1908, Chart II), до гравюр, воспроизводящих зарисовки, сделанные на острове Ходжсом, который сопровождал Кука в 1774 году, и Дюбуа, который сопровождал Лаперуза в 1786 году, — дают весьма приблизительное представление об облике статуй. Приблизительным осталось оно даже после того, как в Европу с острова Пасхи было доставлено несколько образцов. В самом деле, в Британском музее в Лондоне с 1868 года выставлены статуи, в Париже (Jardin des Plantes) с 1873 года экспонируется голова, опубликовано множество фотографий, первые из которых сделал в 1891 году американский военный моряк, начальник финансовой службы У. Томсон. Несмотря на это, одна солидная французская энциклопедия в 1922 году опубликовала изображение пасхальских статуй, являющееся плодом чистого вымысла.

Будет ли остров Пасхи когда-нибудь вполне освобожден от покрова обветшалой романтики? Как остановить поток романтических оценок, захлестнувший мир с тех пор, как Пьер Лоти («Reflets sur la Sombre Route») в 1899 году прославил каменных истуканов, воздвигнутых на краю света пред ликом безбрежного океана? Чтобы не цитировать самого себя, напомню заключительные слова научного труда, который миссис Раутледж (1919, с. 184) посвятила каменоломням, где высекали статуи:

«.. На склонах горы, невозмутимо созерцая море и сушу, они выглядят так просто и вместе с тем так внушительно. И чем дольше смотришь, тем сильнее это чувство, впечатление спокойного достоинства, сокровенного смысла и тайны».

Не счесть всех псевдоэтнологов, которые в журналах и кино нещадно эксплуатировали эту научную загадку. А ведь огромные статуи — лишь одна из глав в обширном комплексе пасхальского искусства.

Есть очень искусно выполненные деревянные статуэтки, по стилю исполнения во всем отличные от каменных истуканов. С ними познакомился еще Кук в 1774 году, и уместно напомнить, какой восторг они вызвали у Ойдиди, таитянина, не один месяц находившегося на борту «Резолюшна». Ойдиди приобрел у пасхальцев целую коллекцию деревянных фигурок, уверяя, что они будут высоко оценены на его родном острове.

Если размеры и облик статуй отличают пасхальское искусство от полинезийского, то еще заметнее разница в графике, исключительно богатой для острова, где не было другого материала, кроме лавы, дерева и кожи живых людей. Первые посетители извне отмечают разнообразие татуировок и рисунков на теле пасхальцев, подчеркивая обилие изображений животных и растений. Метро (1940, с. 247) писал: «Примечательная черта пасхальских татуировок — обилие реалистических мотивов». К сожалению, немногочисленные узоры этого рода, которые сохранены для науки, довольно абстрактны.

Человеческая кожа недолговечна, и былые поколения унесли с собой в могилу искусство татуировки, поэтому мы судим о богатстве пасхальской графики по петроглифам и знакам на дощечках ронго-ронго. Наскальная живопись и петроглифы, о которых первым сообщил Пинар (1878), изучались только в Оронго экспедицией Раутледж (1919), а систематическое исследование было впервые предпринято Франко-Бельгийской экспедицией в 1934 году (Lavachery, 1939, 2 vols.). Наскальные изображения представляют по большей части животных — птиц, черепах, рыб, моллюсков и так далее, — а также лодки, орудия, символы. Редко увидишь изображение человека, зато много масок с большими круглыми глазами — широко распространенный мотив как на островах Тихого океана, так и на американском континенте; встречается также создание с птичьей головой и клювом, напоминающим клюв альбатроса. В этих мотивах отражаются местные религиозные представления. Есть еще изображения, на которых человеческая личина сочетается с туловищем рыбы и щупальцами осьминога; их значение пока не удалось удовлетворительно объяснить. Мотивы петроглифов отчасти повторяются среди идеограмм на дощечках ронго-ронго.