Андрей Лазарев - Плавание брига Новая земля под начальством Флота Лейтенанта А. Лазарева в 1819 году

Печатать позволяется.

Санктпетербург, Ноября 25 дня 1819 года.

Цензор Статский Советник и Кавалерд Гр. Яценков.

Россия толико прославленная в царствование Александра I громом побед своих, не менее обязана Ему и успехами в просвещении: мудрый Монарх, ежегодно отправляя корабли свои для обозрения отдаленных стран света, повелел в 1819 году, нарядить экспедицию для описания окруженных вечными льдами берегов острова Новой Земли. Всегда ревностный в исполнении воли Монаршей, Морской Министр Маркиз де Траверсе избрал меня начальником оной.

Лестная доверенность Начальства, отличающая Офицера от его сотоварищей, возвышая дух его сам выбором, воспламеняет в нем чувство признательности и рвение к общей пользе: он забывает боязнь и затруднения, и желание его достигнуть успеха в порученном деле не знает пределов. Но сколь ни лестна для меня в звании моем таковая доверенность, и чем сильнее чувствовал я желание в полной мере оправдать выбор Начальства, исполнением возложенного на меня поручения, к славе Всемилостивейшего Государя моего, тем более вовлечен я был в чрезмерно заботливое положение: ужас климата, земля необитаемая никем, кроме хищных зверей, ледяные громады, — вот неприятели, с которыми я должен был иметь дело; но, посвятив себя с самого детства на службу сего рода, и прослужа на море более 20 кампаний в Офицерском чине, всю заботу мою поставлял я только в получении тех пособий от Начальства, которые необходимы к выполнению столь важного поручения, зная из опытов, что дурно снабженное к мореплаванию судно всегда подвергается всякого рода несчастиям, и успеха в самом поручении ожидать невозможно. Посему, потребовав в сотоварищество себе Офицеров (Гг. Лейтенантов Павла Федоровича Корсакова и Павла Мироновича Баранова), я испросил от Начальства повеление о приуготовлении астрономических инструментов и необходимых припасов, чего не предполагал достать в Архангельске; между тем, как Адмиралтейств Коллегия занималась сочинением карты предназначаемого мне плавания. Но дабы иметь предварительно какое-нибудь соображение по предмету плавания моего в Северном море, я имел счастье пользоваться советами Его Превосходительства Гаврила Андреевича Сарычева, бывшего в тех широтах долгое время, и преодолевшего все трудности и неимоверные опасности.

3 Апреля сочиняемая для плавании моего карта окончена, и по особенной заботливости Г. Морского Министра, получив по возможности все нужные пособия, я готов был и с Господами Офицерами отправиться в Архангельск, кроме прикомандированного ко мне на судно Гвардейского экипажа Мичмана Кюхельбекера, оставленного мною в Санкт Петербурге для получения и доставления в Архангельск астрономических инструментов, коль скоро оные окончены будут.

4 Апреля, простясь с родными и друзьями, мы отправились из Петербурга. Путешествие наше было медленно по весеннему времени, и сопряжено с множество и опасностей, а по дурным дорогам, негодным лошадям и другим причинам было почти несносно.

Описывать многие предметы, достойные внимания всякого путешественника, встретившиеся на пути нашем от Санкт-Петербурга до Архангельска, (как то устроение Шлиссельбургского канала и предмет оного, пользу Ладожского озера, Мариинского канала и проч.), как по причине всеобщей о сем известности, так и ощутительности общих выгод, я не считаю нужным; но за долг мой поставляю сделать некоторое замечание, к чести морского Начальства, об улучшении и приведении в совершенство Лодейнопольской строительной мореходных и гребных судов верфи. При обозрении оной особенно любовался я построением тех транспортов, кои назначены к Южному полюсу для открытия. Может быть, к подробному осмотру оных немало побуждало меня и то, что на одном из них идет Командиром брать мой родной Михайло Петрович. Но какой же родственник не взглянет на тот корабль, на коем близкий сердцу его человек отправляется в неизвестные места?

19 Апреля мы приехали в Архангельск. Я явился к Военному Губернатору, и Главному Командиру над портом, Его Превосходительству Алексею Федоровичу Клокачеву, коим тотчас был отправлен для освидетельствования вверенного мне брига, ныне именуемого Новая Земля, и находившегося в гавани, называемой Лопаминки. По освидетельствовании брига и до соображении всех надобностей и потребностей к мореплаванию моему я долгом моим поставил 21 Апреля разделить занятия наши с сотоварищами моими следующим порядком: старший Лейтенант по мне Павел Федорович Koрсаков должен был находиться при бриге, смотреть за наружною обшивкою оного, тогда же начатою, и за килеванием, а по совершенном приуготовлении привести бриг в Адмиралтейство с доставленною к нему командою. Лейтенанту Павлу Мироновичу Баранову поручено было мною смотрение за работами при данных мне по требованию моему двух судах, длиною в 18 футов по образцу Норвежских лодок, крепя оные медным скреплением; сам же я занимался в Флагманском доме с прибывшими туда Штурманскими чиновниками поверкою хронометров и других инструментов, и черчением карт во время предстоящего нам плавания для гребных судов. Все работы производились с чрезвычайною поспешностью; материалы доставлялись к бригу на лошадях, и заботливое Начальство ни в чем не находило препятствия к скорейшему доставлению всех потребностей. Команда, выбранная мною на вверенный мне бриг, состояла большею частью из охотников, коих было такое множество, что можно бы было наполнить оными значительную эскадру; несколько дней около квартиры моей толпились матросы, желавшие быть у меня на бриге. Да благословит Всевышний искреннее усердие сих добрых мореходцев к славе любезнейшего нашего отечества!

Предварительно должен я познакомить читателя со свойством тех мест, в которые мы отправляемся; когда и кем открыта Новая Земля, и каким опасностям подвергались прежние в семь краю мореплаватели и промышленники.

В 1594 году Голландское Правительство посылало славного мореплавателя Голландского лоцмана Вильгельма Баренса для открытия прохода из Ледовитого моря в Тихое. Дошед до 77°45′ северной широты, встретил он непроходимые льды, и от ропота команды принужден был спуститься к южной оконечности Новой Земли, где у найденного им пролива Вайгача встретился с отправленными им же другими двумя судами. Не будучи в возможности, по наступлении осеннего времени и у множившегося льда продолжать плавание, возвратился Он в Голландию. — Голландцы, узнав, по донесению Баренса, об открытом им Вайгатском проливе, надеялись посредством оного пройти в Китай и Индию. Многие знатные особы, и сам Принц Оранский, ревностно предприняли открыть оный проход. Для сего вооружены были 7 кораблей, и славный Баренс во второй раз пошел из Амстердама на самом большом из сей экспедиции корабле. Подошед к Вайгатскому проливу, задержан он был хотя мелким, но чрезмерно густым льдом; надлежало пробиться чрез небольшую часть оного; за ним в виду было к востоку очищенное от льда Карское море; но все старания и усилия были тщетны: он вынужден быль со всеми кораблями стать на якоре в одном заливе, в надежде дождаться удобного случая, а за начавшимися уже в Сентябре месяце морозами должен был без всякого успеха возвратиться. Третье и последнее в сем краю покушение Баренса было в 1596 году. Оно было несравненно несчастнее первых: в сем году 18 Марта, он отправился на двух судах, в 74° северной широты, открыл окруженный льдами остров, который по множеству видимых на нем белых медведей прозван Медвежьим. Здесь расстались сии два корабля: один, командуемый Корнелием Рипом, отправился искать проходу севернее прежнего, а Баренс предположил следовать южнее. Июля 17 того же года, в широте 71°_40', Баренс увидел Новую Землю, но достигнуть оной за множеством льдов никак не мог, и наконец в Сентября месяце, быв оными затерт совершенно, должен был оставить вверенный ему корабль, и со всею командою перебираться по льдам на берег, где по счастию нашли они довольное число прибитого к берегам леса, и устроили кое-как из оного на берегу себе жилище, для предохранения себя от жестокого холода и от множества хищных зверей; пропитание же добывали с великим трудом, ибо морской провизии перетаскать всей было не возможно, а надлежало довольствоваться промыслом зверей, которых крайность одна могла заставить употреблять в пищу. Отважные сии мореходцы, преодолев все трудности в продолжение 7 зимних месяцев, решились наконец искать спасения своего. Корабль их был льдами взломан, но оставалось еще несколько шлюпок, и они не теряли надежды спастись из сего гибельного состояния. 2 Апреля 1597 года, от сильных южных ветров море от льда очистилось, и мореходцы сии, по исправлении шлюпок, начали перебираться на оные. 14 Июня пустились в море; но в оном постигло их новое несчастие: Баренс окончил дни свои, a оставшиеся его сотоварищи достигли наконец Кольского порта, где оплакав чувствительную для всех мореходцев потерю славного Баренса, в Октябрь месяце возвратились в свое отечество вместе с Корнилием Рипом, который отыскивал себе путь около 80° северной широты. Плавание его не описано, и потому предполагать можно, что счастие его не было завиднее Баренсова: вот все известия, каковые только имеются о состоянии Новой Земли, исключая сведения, приобретенных мною здесь от промышленников, кои бывали на Нивой Земле для звериных промыслов; но поелику люди сии большею частию безграмотные и не имеют никаких сведений, то и полагаться на показания их невозможно. Известно только то, что восточный берег Новой Земли, никем посещаем не был, и даже промышленники наши становища свои всегда имели от южного мыса, называемого ими летним, до половины первого острова, а поелику я по обязанности моей должен сделать подробное описание Новой Земли, как окружности оной, так и по возможности внутренней части, то и поставляю долгом для любопытства читателя поместить здесь показание наших промышленников, ходивших внутрь земли за промыслом верст на 50 от берега. — Приготовляясь к таковому путешествию, они запасаются провиантом, теплою одеждою, салазками, длинным шестом, лопаткою и оружием. Предосторожности сии необходимы на случай бывающих там жестоких морозов и весьма продолжительных метелей, которые вынуждают сих промышленников останавливаться. В таком случае, ставят они салазки вверх головою против ветра и садятся под оные, держа шест прямо против себя; в таковом положении часто заносить их совершенно снегом. Они остаются там дни по три, получая себе воздух единственно в скважину, делающуюся в верху сего снежного шатра от поворачивания длинной жерди. По утишении бури, разрывают они снег и выходят, но чаще случается, что не могши освободиться из снежной сей могилы, ожидают или смерти или помощи сотоварищей, кои обыкновенно по длинным шестам легко друг друга отыскивают, но часто вместо живого приятеля, находят охладевший труп его. Таковыми-то прогулками и нас судьба, кажется, наградить хочет; но всегда ли одни приятности богатой и прелестной Природы должны утешать наши взоры? Жестокости её не менее могут быть любопытны, особенно для тех, которые, сидя пред камином и в теплой комнате, будут читать описания оных в кругу приятелей!