Джек Лондон - На конце радуги

Джек Лондон

На конце радуги

По двум причинам Малыш из Монтаны снял свою форму и мексиканские шпоры и отряс с ног своих пыль холмов Идахо. Во-первых, натиск крепкой, трезвой и серьезной цивилизации совершенно разрушил примитивные статуты жизни западных скотоводов, а новое, утонченное общество поглядело весьма и весьма недружелюбно на Малыша и ему подобных. Во-вторых, наступил один из тех циклопических моментов, когда вся раса поднялась и отодвинула свои границы на несколько тысяч миль назад. Таким образом, не имея даже этого в виду, достигшее полной зрелости общество дало простор подрастающему поколению. Правду сказать, новая территория в значительной части своей была совершенно бесплодна, но все же несколько сот тысяч квадратных миль полярной земли явились райским откровением для всех тех, кто до сих пор задыхался у себя на родине.

К числу этих людей принадлежал Малыш из Монтаны. Отправившись на морской берег с поспешностью, которую могла вызвать только погоня за ним нескольких шерифов, он удачно сел на пароход, вышедший из Пюджет-Саунда, и с грехом пополам перенес в третьем классе морскую болезнь и морское питание. Он высадился в Дайэ в один из ранних весенних дней и ступил на берег желтый и истощенный, но с самоуверенным и энергичным выражением лица. Ознакомившись с ценами на собак, съестные припасы и снаряжение, а также узнав про пошлины, установленные двумя конкурирующими правительствами, он очень скоро понял, что это местечко ни в коем случае не может почитаться Меккой для бедного человека.

Вот почему, не откладывая дела в долгий ящик, он живо принялся за жатву в том месте, где он не сеял. Между берегом и холмами скопилось несколько тысяч нервных пилигримов, и вот за этих-то пилигримов и взялся наш Малыш. Первым делом он открыл фаро в деревянном игорном доме, но ряд неприятностей вынудил его бросить это дело и отправиться дальше. Тут он занялся продажей подковных гвоздей, которых продавал четыре штуки на доллар до тех пор, пока неожиданный «десант»[1] ста бочек с такими же гвоздями не прервал этой выгодной торговли и не заставил Малыша продать остаток ниже своей цены.

Вскоре после того он поселился в Шип-Кэмп, организовал артель профессиональных грузчиков и сразу, в первый же день, поднял фрахт на десять центов на фунт.

В благодарность за это грузчики весьма благосклонно относились к его фаро и сквозь пальцы смотрели на его некоторые неблаговидные приемы, благодаря которым значительная часть их заработка переходила в его руки. Но его коммерческие повадки были слишком грязны для того, чтобы их долго терпеть, вот почему грузчики однажды ночью напали на него, сожгли его хижину, разделили банк и отправили его подальше с пустыми карманами.

Незадачливость почти никогда не оставляла его. Он вошел кое с кем в соглашение насчет того, чтобы переправлять через границу виски, причем заранее знал, что ему придется пользоваться для этого самыми подозрительными средствами, но по дороге он растерял своих проводников-индейцев, и уже первая партия виски была конфискована конной полицией. Еще много других крайне неудачных попыток так обозлили его, что в продолжение двадцати страшных часов он терроризировал население Озера Беннет, куда прибыл после сделки с виски. Конец его художествам на Озере Беннет положила компания золотоискателей, которая приказала ему как можно скорее убраться отсюда подальше. Вообще говоря, Малыш всю жизнь относился с большим уважением к подобным приказам и на сей раз так спешно оставил поселок, что «случайно» оказался на санях с чужой запряжкой.

Этот поступок был равносилен конокрадству в странах с более умеренным климатом. Малыш знал это и поэтому проехал мимо поселков между Беннетом и Тэгишем и остановился лишь за сто миль к северу.

Но должно же было так случиться, что наступила весна и что большинство наиболее богатых обитателей Доусона решили двинуться с последним льдом на юг. Он встретился с ними, много беседовал, запоминал их фамилии и проехал дальше.

У него была прекрасная память и горячее воображение. Что же касается правдивости, то этой чертой характера он никак не мог похвастать.

Доусон, всегда жадно ловивший новости, издали увидел сани Малыша на Юконе и вышел навстречу новому гостю.

Нет, он не привез с собою газет. И не знал ничего касательно того, был ли повешен Дюрран. Точно так же он не мог ничего сообщить о том человеке, который выиграл приз в День благодарения. Он ровно ничего не слышал об американо-испанской войне, не знал, кто такой Дрейфус[2], но что касается О'Бриена… Как, разве же они ничего не слышали об О'Бриене? — Он утонул в Белом Коне. Единственный спасшийся был Ситка Чарли. Джо Ледью? Ну, тот отморозил себе обе ноги, которые ему ампутировали в Пяти Пальцах. А Джек Дэльтон? Погиб на «Морском льве» вместе со всеми остальными. А Беттлз? Погиб на «Картаджине» в Сеймурском проходе, где из трехсот человек осталось в живых только двадцать. А Билл с Быстрых Вод? Провалился сквозь рыхлый лед вместе с шестью оперными артистками, которые сопровождали его. Губернатор Уэлш? Пропал вместе со всеми остальными на восьми парах саней близ Тридцатой Мили. Деверо? А кто это Деверо? Ах, почтальон! Застрелен индейцами около озера Марш.

И так далее.

Новости, привезенные Малышом, живо распространились по всему поселку. Множество людей толпились вокруг него, желая навести у него справки относительно своих друзей и товарищей по пути. Одни толкали других и в свою очередь выталкивались из круга третьими, причем их удивление было столь велико, что они даже забывали должным образом выругаться. К тому же времени, как Малыш из Монтаны достиг берега, вокруг него собралась толпа в несколько сот человек, одетых в меха. Близ Бараков он был по-прежнему в центре процессии, но наибольшее столпотворение имело место у здания Оперы, где произошла настоящая давка, и чуть не началась драка из-за желания поскорее узнать последние новости. Малыш со всех сторон слышал приглашения выпить с ним. Еще никогда до сих пор на Клондайке не принимали так радушно новичка, или, как их там называли, че-ча-кваса. Весь Доусон переполнился невозможными и разнообразными слухами. Еще ни разу на него не сваливалась подобная лавина несчастий. Его история не знала такого катаклизма бедствий. Согласно словам Малыша, все искатели, отправившиеся весной на юг, погибли.

В поселке опустели буквально все дома и хижины. Все выбежали на улицу, горя страстным желанием найти и увидеть человека, который привез такое множество потрясающих новостей. Жена Беттлза, русская полукровка, в непередаваемом отчаянии уселась у своей печи и, качаясь взад и вперед и из стороны в сторону, посыпала белоснежным пеплом свои волосы цвета воронова крыла. На Бараках до половины был спущен национальный флаг. Доусон глубоко и мрачно оплакивал своих покойников.