Владимир Обручев - Золотоискатели в пустыне Страница 10

Чаша стояла посреди небольшого двора, а в соседнем дворе была старая шахта, богатая водой. Второй ишак приводил в движение примитивный насос, который выкачивал эту воду и подавал ее по жолобу к чаше, где она смачивала раздробляемый кварц и затем стекала через отверстие у дна, унося с собой кварцевую муку. Эта жидкость грязномолочного цвета собиралась на промывочный аппарат — длинный жолоб с ровным дном, к которому через небольшие промежутки были прибиты плоские деревянные рейки. Жолоб имел небольшой наклон, и вода медленно стекала по нему, оставляя частицы золота, как самые тяжелые, во впадинах между рейками и унося большую часть кварца.

Так была устроена эта мельница. Измельчение кварца производилось недостаточно полно, воды нехватало, особенно под вечер, а в жолобе улавливалось не все золото — часть его уносилась с мукой дальше и попадала в отвал, т. е. выбрасывалась. Целые холмы такой промытой кварцевой муки возвышались на пустыре возле мельницы и ждали техники с более совершенными приемами извлечения золота.

Время от времени ишаков останавливали, приток воды и катание жернова прекращали и из промежутков между рейками в жолобе выгребали накопившуюся в них кварцевую муку с частицами золота, которую владелец домывал окончательно, т. е. отделял от кварца ручным способом в плоской железной чаше. При этой домывке всегда присутствовал надзиратель, оберегавший казенные и свои интересы, чтобы рудокоп не утаил часть золота.

Настала очередь Мафу и Лю Пи. Чаша была выметена, желоба очищены, и предшественник домывал свое золото под зорким оком надзирателя возле небольшого пруда, занимавшего часть двора и наполнявшегося водой, стекавшей из жолоба после промывки. Из этой воды на дно пруда осаждалась принесенная ею кварцевая мука, которую время от времени приходилось выгребать и отвозить на соседний отвал. Отстоявшейся водой пользовались для промывки, когда нехватало воды в шахте.

Мафу и Лю Пи засыпали лопатами свою руду на дно чаши; погонщик Ли Ю щелкнул бичом, и ишак, отдыхавший во время чистки, свесив уши и полузакрыв глаза, встрепенулся и зашагал по кругу. Заскрипели оси, заскрежетал кварц под тяжестью катившегося по нему жернова. Одновременно на соседнем дворике забегал второй ишак, подгоняемый мальчиком, помощником Ли Ю, и из жолоба полилась в чашу вода.

— Да будет вам обильный выход! — сказал Ли Ю, когда кварц заскрипел под жерновом.

— Благодарю, — ответил Лю Пи, поднимая вверх правую руку, сжатую в кулак, с оттопыренным большим пальцем, что обозначало радость по поводу доброго пожелания.

— Ну, в этот раз ничего хорошего не будет, жила обеднела, — проворчал Мафу.

— Шш, болтун, — зашипел его товарищ. — Разве можно ругать жилу во время промывки? Демоны скроют все золото за такие речи.

— Ну, у тебя везде демоны! — усмехнулся Мафу. — Выдумки все это, бабьи россказни! Сколько дней я ковыряюсь в шахте, а демонов не видел и не слышал.

— Они невидимы для людей, — сердито сказал Лю Пи, принявшийся за дробление крупных кусков руды, — но слышать их можно. Когда перестанешь в шахте бить по кварцу, всегда услышишь: то щелкнет здесь, то треснет там, то запищит, как мышь. Это они при полете задевают крыльями за выступы.

— Я думаю, что это просто совы, которые живут в шахтах, — сказал Мафу. — И те огненные глаза, которые ты видел в чужой шахте на Дарбуты, тоже были совиные.

— Еще что выдумал! — крикнул Лю Пи. — Сов я видал и знаю. Помолчи лучше, если не можешь сказать ничего разумного!

Мафу улыбнулся, но спорить перестал. Некоторое время длилось молчание, зато усердно стучали молотки, дробя кварц, а жернов аккомпанировал им своим скрежещущим гулом. Вода однообразно журчала, падая из жолоба, ишак также равномерно стучал копытами по твердой земле. Ли Ю сидел на корточках, и как только ишак начинал замедлять свой ход, покрикивал: «и, и, и» или щелкал бичом. По временам Лю Пи или Мафу, прерывая дробление руды, поднимались, шли вслед за ишаком и взрыхляли слой давленого кварца на дне наши или подсыпали свежей руды, равномерно ее разбрасывая.

Рудокоп, домывавший руду, ушел с надзирателем в фанзу, где последний взвешивал золото и отделял долю казны и плату за помол.

Воспользовавшись отсутствием надзирателя, погонщик Ли Ю сказал рудокопам:

— Когда лое будет вешать ваше золото, смотрите в оба.

Лю Пи кивнул головой и сказал:

— Приходи сегодня ужинать. Жарко, надо съесть мясо, а то испортится.

— А что, лое припрятал все мясо? — поинтересовался Мафу.

— Все как есть убрал в кладовую. Целый месяц не будем покупать баранов у калмыков, сказал.

— Разве мало у него денег? Скряга! — сказал Лю Пи. — Каждый день золото с нас собирает…

— В Чугучак отсылает, семейство кормит, долги платит. За свою должность немало заплатил, — пояснил Ли Ю.

— Видно, доход имеет большой, иначе не стал бы покупать эту службу?

— Как поживаете? Кушали уже или не кушали?[15] — раздался пискливый голос появившегося во дворе китайца, опрятно одетого в длинную синюю курму[16], буро-зеленые панталоны, завязанные у щиколоток, и синие туфли на толстой подошве. Из-под черной атласной шапочки с красной шишечкой свешивалась сзади коса, искусственно удлиненная вплетенными в нее шелковыми нитками.

— О, Ван Ли уже вернулся! — воскликнул Лю Пи, отвечая на приветствие. — Как это ты успел? Или тебя хый-фын принес на крыльях воздушных демонов?

— Именно он! — засмеялся Ван Ли, присаживаясь на корточки вблизи рудокопов и доставая кисет и длинную трубку с нефритовым мундштуком.

— Какой разумный китаец поедет в далекий путь, когда хый-фын на примете? — продолжал Ван Ли, высекая огонь. — А что, сегодня много золота намоешь? Свой долг уплатишь? — обратился он к Лю Пи.

— Едва ли много, жила плоховата стала, тверда, как кремень, — ответил Лю Пи несколько смущенно.

Лавочник Ван Ли, которому многие рудокопы задолжали за припасы, имел обыкновение приходить на мельницу, когда его должники мололи руду, чтобы взыскать долг, или хотя бы часть его, тут же на месте из намытого золота. Лю Пи, не ожидавший столь быстрого возвращения Ван Ли, рассчитывал на этот раз ускользнуть от уплаты из своей рудной выручки и был неприятно поражен появлением лавочника. Но приходилось «сохранять свое лицо».

— Вот в следующий раз, наверно, золота будет больше, — сказал он.

— Все вы так говорите, — проворчал Ван Ли. — Что-то плохо стали работать в Чий Чу. Или золото кончается, или люди обленились. Каждый месяц долги нарастают. Хоть закрывай лавку…

— Правда, — подтвердил Мафу. — Исхудали наши жилы.