Том Стоун - Греция. Лето на острове Патмос Страница 10

— У нас будет все что нужно, — продолжил Теологос. — Я сам буду возить продукты с большой земли. У тебя будет одна задача — работать в таверне с Деметрой и моими сыновьями. Они помогут тебе готовить и обслуживать клиентов. Возьмешь меня в долю, я тебе уступлю половину аренды — сто пятьдесят тысяч драхм. Договорились?

Удивительно, как он быстро нашел выход из положения. Такое впечатление, что он все продумал заранее, еще до того, как предложил мне взять в аренду таверну самому.

При всем при этом мне предстояло принять непростое решение. Что я скажу Мелье? С другой стороны, мною полностью овладела эта затея с таверной. Я уже представлял себя у плиты с кухонным комбайном, который уже собрался приобрести. Воображение рисовало, как я тоненько-тоненько режу огурцы для курятины по-китайски. Отказаться сейчас из-за какого-то дурацкого принципа, из нежелания расстраивать Мелью? Это мне уже было не по силам. Однако Мелья все-таки считалась нашей подругой. Она наверняка меня поймет.

Реакция Мельи оказалась еще более холодной. Ей показалось, что я ее предал. Я пытался объяснить, сколь сильно хочу воспользоваться представившимся мне шансом и как упорно Теологос настаивал на том, чтобы войти со мной в долю.

— Уперся и ни с места, — сказал я. — Мне кажется, он тебя боится.

— Разумеется.

— Извини, — вздохнул я, — но я не могу махнуть рукой на эту затею.

Повисла долгая пауза.

— Ладно, Томаки, — наконец произнесла она, и я услышал, что ее голос несколько смягчился. — Не забывай, что говорят о данайцах, дары приносящих.

— Вы с Даниэллой великолепно справляетесь с ролью Кассандры, — отозвался я.

— Те слова о данайцах, приносящих дары, произнес Лаокоон. Впрочем, Кассандра тоже не молчала. Беда в том, Тома, что ни ей, ни ему никто так и не поверил.

— Я буду помнить о твоем предупреждении.

— Надеюсь.

Греки издревле не доверяют друг другу. Истоки этого взаимного недоверия, которое еще больше укрепилось во время грызни и борьбы за выживание во время турецкой оккупации, уходят в глубину веков. Речь идет о своего рода менталитете заключенного, который доверяет лишь близким родственникам и лучшим друзьям, а порой даже их считает ненадежными. Кроме того, греки усвоили для себя один важный урок — история всегда неизменно повторяется. Троянская война постоянно возвращается к грекам в той или иной форме со II века н. э. В последний раз это случилось во время войны в Косово — помощь, оказанная греками сербам, удивила лишь тех, кто не понимал, что настоящая война ведется для того, чтобы не допустить в Европу ислам и турков (в прошлом троянцев).

Таким образом, паранойя играет существенную роль в искусстве выживания, оттачивавшемся на протяжении сотен лет. У греков выработалась привычка видеть интриги и заговоры мирового закулисья или варваров с востока в самых что ни на есть невинных событиях и делах.

Именно по этой причине я никогда бы не смог убедить Мелью в том, что я не строю у нее за спиной козни, грозящие ужасными последствиями.

С другой стороны, я твердо решил приложить все усилия не дать подобным подозрениям поставить крест на моей затее еще до того, как я собственно приступил к делу.

В связи с этим, несмотря на то что я ясно помнил, что именно говорили Кассандра и Лаокоон о данайцах, дары приносящих, я не мог забыть чудесное, полное безумств время, которое провел с Теологосом в «Прекрасной Елене».

Больше всего мне запомнилась пирушка, где мы впервые сошлись с Даниэллой, после того как на протяжении всего лета с опаской держались на расстоянии друг от друга. С того дня Теологос не упускал возможности всякий раз с гордостью напомнить о роли, которую он сыграл во всем этом деле, — будто из-за того лишь, что он владел таверной, где завязался наш роман, он становился едва ли не кумбарос (шафером) на нашей свадьбе.

В октябре нам забили годовалого поросенка, мясо которого мы разделили. Это не только освятило (настоящей кровью) связь, с каждым днем крепнущую между нами, но и позволило мне наконец приготовить в Ливади особое блюдо — спагетти алла карбонара, о котором я рассказывал Даниэлле с момента нашего знакомства. Те из читателей, которые сами любят готовить, поймут, насколько для меня это было важно. Особенно учитывая тот факт, что с этим событием было сопряжено обещание, данное мной женщине, которую я любил.

Поросенок Теологоса

В том случае, если приготовление пищи можно сравнить с любовной игрой (а мне всегда казалось, что дела обстоят именно так), можно утверждать, что первый шаг в новых отношениях я начинал со спагетти алла карбонара — в силу своей остроты и нежности (по крайней мере в моем варианте приготовления) это блюдо вместе с липкими консервированными личи-орешками представлялось самым сексуальным ка свете.

По крайней мере так было в Америке, когда все необходимое мне располагалось тут же под рукой. С Грецией совсем другая история, не говоря уже о Патмосе. Долгие годы жизни в бедности, постоянная нехватка воды и строгое следование религиозным запретам привели к тому, что хозяева магазинов не шибко беспокоились о наличии и количестве того или иного товара на складе.

К примеру, вскоре после празднования Нового года мясники, памятуя о приближающемся Великом посте, принимались сбывать все, что у них было, и начиная с масленицы и до Пасхи их лавки стояли пустыми. Вместе с мясом пропадала и остальная животная пища — яйца, молоко, сыр, равно как и морская живность, содержавшая в себе кровь. Исчезала рыба, но оставались кальмары, осьминоги, креветки и, к огромному счастью, лангусты. За время Великого поста пустели даже морозильные камеры. На Страстную пятницу немалая часть жителей Патмоса довольствовалась лишь уксусом, чтобы лучше прочувствовать страдания Иисуса.

Понятное дело, остров был не тем местом, где имело смысл искать деликатесы.

Впрочем, в то время продукты, которые нам с вами представляются вполне естественными, как, например, сливочное масло, бекон, бульонные кубки, не говоря уже о соевом соусе и карри, было проблематично достать даже в Афинах. В результате попытки отыскать нужные ингредиенты или подходящую им замену могли вознести вас к высотам кулинарной изобретательности или ввергнуть в черное отчаяние. Мой вариант спагетти алла карбонара представлял собой синтез версий этого блюда, готовившихся на юге и севере Италии.

В Риме блюдо делают так. В обжигающе горячие спагетти добавляют сливочное масло, нарезанного жареного бекона, яичный белок, взбитый с только что молотым черным перцем, и щедрую пригоршню пармезана. В Милане, в баре «У Гарри», вместо яичного белка добавляют взбитые сливки. При этом надо признать, что сливки придают блюду особую пышность, как соус в феттучини Альфредо. Однако миланский вариант спагетти алла карбонара довольно тяжелый для усвоения, поэтому я благоразумно сочетаю и ту и другую версии, заменяя сливками только половину яичных белков.