Леонид Алаев - Такой я видел Индию Страница 11

Недалеко от Красного форта, против его главных ворот, стоит другое грандиозное сооружение XVII в. — Джама Масджид. Большой квадрат мраморного пола приподнят на высокую платформу с ведущими к ней широкими ступенями и окружен с трех сторон стенами с внутренними арками, где расположены подсобные помещения. С четвертой стороны — собственно мечеть, высокое здание, перекрытое тремя громадными белыми куполами, ребра которых обозначены черными вертикальными линиями. По трем сторонам квадрата — мощные ворота, по четырем углам — высокие минареты с такими же белыми куполами, конечно, меньшего диаметра. Посреди двора — небольшой бассейн. Все очень просто, даже несколько аскетично, как того требует ислам, и в то же время пышно, как того требовала эстетика XVII в.

Плиты двора, мокрые от поливки или раскаленные от солнца, не очень удобны для прогулок босиком или в носках (обувь полагается снимать при входе). Поэтому для молящихся, заполняющих двор по пятницам и во время праздников — а вместить этот двор может много тысяч человек, — стелются циновки, на которых удобно сидеть, стоять на коленях и бить поклоны.

Ислам — религия без идолов, икон, изображений божества. Аллах не имеет формы. Хотя в Мекке в стену мечети вделан Кааба — большой черный камень, считающийся священным, это как раз то исключение, которое подтверждает правило, — в мечети «ничего нет». Главное ее помещение, с нашей точки зрения, — просто пустой павильон, открытый в сторону двора. Но религия не может обойтись без вещественных символов поклонения. Подобными символами служат Коран — книга, составленная, по преданию, из высказываний пророка Мухаммеда, а также разные другие святыни. Почему-то особой популярностью пользуются волосы бороды Мухаммеда.

Один волос хранится в Джама Масджид. За соответствующее вознаграждение его можно посмотреть. Он помещен в стеклянную коробочку и приклеен к верхнему стеклу каким-то пластилином. Волос, конечно, необычен. Во-первых, он рыжий. Во-вторых, такой прямой и жесткий, что выглядит искусственным. Там же, — в стенной нише, собраны другие священные предметы — отпечаток ступни пророка на камне, письмена, начертанные его рукой (хотя Мухаммед, как известно, был неграмотным). Все это способно вызвать улыбку, но для индийских мусульман, — они несомненные ценности, национальные реликвии.

И улыбка превращается в гримасу, как только вспомнишь, что случилось в 1963 г., когда другой волос, находившийся в мечети Сринагара, вдруг исчез. Разъяренные жители (там живут в основном мусульмане) подняли настоящее восстание. В Пакистане начались индусские погромы. В ответ индусы стали громить мусульман в Индии.

Для отыскания пропажи была мобилизована полиция, и через несколько дней волос был водружен на место. Правда, полиция отказалась сообщить, как ей удалось его найти.

От могольского Дели осталось не так уж много, особенно если поверить утверждению французских путешественников, что он в XVII в. не уступал Парижу. От городских стен уцелело лишь несколько ворот: Аджмирские, Кашмирские и т.п. Они стоят сейчас, мешая движению, никому не нужные, правда, их названиями обозначаются районы города.

"После смерти императора Аурангзеба в 1707 г. могольские правители постепенно теряли реальную власть. Их наместники на юге и востоке либо подчинялись Дели номинально, либо не подчинялись вовсе. Возникли совершенно новые государства, крупнейшим из которых была маратхская держава в Декане. Наследники Великих Моголов делили время между дворцовыми интригами, пьянством и гаремными утехами. Дели дважды был разграблен: в 1737 г. персидским шахом Надиром, а в 1761 г. — Ахмад-шахом, правителем Афганистана.

А потом английская Ост-Индская компания, разбив порознь индийские государства, стала фактическим хозяином огромной страны. Англичане сохранили могольского падишаха на троне Дели, правили «его именем», но империя сузилась до размеров Красного форта. Столица Британской Индии — Калькутта заняла место Дели, превратившегося в заштатный городок, в одну из крепостей, впрочем, стратегически важную, на западной окраине британских владений. Уверенные в том, что роль Дели и в дальнейшем сведется к охране британских интересов в этом районе, колонизаторы даже отремонтировали его стены, обновили рвы и насыпи, создали новые секторы обстрела, снабдили укрепления новой артиллерией. Вскоре им пришлось об этом горько пожалеть.

Дели продолжал жить в сердце индийского народа и воспринимался как национальный центр, как символ независимой и единой Индии. Это проявилось в 1857 г., когда поднялись сипайские войска — полки, составленные из индийцев, но обученные на английский лад, одетые и вооруженные англичанами, находившиеся под командованием британских офицеров.

Вся эта многотысячная масса неожиданно (по крайней мере для англичан) перестала повиноваться. Сипаи расправлялись со своими офицерами. И без общего плана и без приказа, руководимые только чувством, двигались к Дели. Этот город, который в предыдущие сто лет начали забывать, вдруг на несколько месяцев снова стал подлинной столицей Индии, ее политическим центром. Дели заставил заговорить о себе Индию и Европу.

Главой нового свободного индийского государства был объявлен престарелый и безвольный последыш Моголов Бахадур-шах. Вожди восставших, действовавшие в других районах Северной Индии, признали его сюзеренитет. Как и все народные движения, восстание было стихийным и неорганизованным. Единого командования по существу не было. Могол даже не пытался руководить войсками и правительством.

О значении восстания сипаев в истории страны поговорим после. Пока же о его последствиях. Оно было подавлено, Бахадур-шах умер в изгнании, его сыновья были расстреляны, династия Моголов окончательно упразднена, в Красном форте расположился английский гарнизон. Ост-Индская компания тоже не пережила потрясения. Английская королева в своей неисчерпаемой милости преобразовала владения Компании в «Индийскую империю», провозгласила себя императрицей Индии и решила в дальнейшем заботиться о благосостоянии ее народов сама, хотя и через назначаемых вице-королей.

Памятники бурного 1857 г. в Дели делятся на видимые и невидимые. Видимые — это кладбище английских офицеров и громадная часовня на холме, откуда английские батареи три месяца бомбардировали город. А невидимые — это стены, снесенные победителями, чтобы ничего подобного не могло случиться, и еще сознание, что Дели есть сердце Индии и тот, кто хочет ею править, должен быть здесь.

Англичане не сразу уяснили это. Но когда в начале XX в. в Индии вновь начался подъем национально-освободительного движения и когда стало не очень спокойно в мятежной Калькутте, они именно Дели сделали своей новой столицей. Логичнее всего было бы разместить правительство вице-короля в древнем Красном форте и придать новый блеск старому городу и старой славе. Но это уже было выше английских сил. Перенос столицы в Дели с его резко континентальным климатом и так казался им грандиозной уступкой национальным чувствам подданных. Жить же в старом городе с его грязью и стойкими запахами сандала, пота, дыма и навоза — нет, увольте. И англичане рядом со старым городом принялись строить новый, по своему вкусу, город для себя. Что из этого получилось, мы уже видели.