Владимир Санин - Вокруг света за погодой Страница 12

Военной победы японцы не одержали, зато торговую войну выиграли по всем статьям: машины, которые бегают по улицам, и товары в магазинах в основном японского производства. Где не пробился солдат с ружьем, прошел купец с сундуком… Насильственный колониализм нынче — дурной тон, куда респектабельнее связать бывшие колонии путами экономической зависимости.

Жара стояла адская, солнце упрямо торчало почти над головой, лишая улицы теневой стороны, и до рынка, я добрался в довольно жалком состоянии. Но здесь уже кончилась цивилизация с ее асфальтом, разогретым до тысячи градусов, здесь не чадили автомашины, а над головой тихо шелестели ветки диковинных деревьев. Я не раз читал о рынках в тропических странах и ожидал, что на нас сейчас набросится добрая сотня полуобнаженных туземцев и заставит, оглушенных и беспомощных, купить корзины с овощами, рыбу и свиные туши. Но этого не произошло. Были и полуобнаженные туземцы и горы овощей и бананов, ананасов и кокосовых орехов, но над всем этим великолепием царили мир и спокойствие. Рынок в Рабауле оказался на редкость тихим и чистым. Его страж, темнокожий полицейский, хотя и гордился своим высоким положением, явно скучал без дела. Под большим навесом и вокруг него спокойно расположились торговцы-папуасы, весело общаясь с покупателями.

Пока я фотографировал терриконы кокосов и пудовые гроздья бананов, мои спутники восторженно рассматривали груду раковин. Их невероятно толстая владелица белозубо улыбалась и удовлетворенно пялила черные глаза на восхищенных покупателей, с каждым новым изъявлением восторга мысленно набавляя цену на свой товар. Не торгуясь, Олег Ананьевич и Юрий Прокопьевич скупили раковины и с облегченными кошельками отправились на корабль. Уходя, я обернулся на шум и увидел, что толстушка весело принимает от подруг поздравления с исключительно удачной сделкой.

На корабле нас ожидал сюрприз в лице австралийского бизнесмена, который совершил экскурсию по «Королеву» и в знак признательности готов был стать нашим гидом. Бизнесмена звали Фред Каттелл, он был высок, худ, имел веселый нрав и, что еще существеннее, автомобиль. В дикую жару, когда даже небольшая прогулка по городу была мучительной, машина оказалась так кстати, что мы простили Фреду его социальное положение, чековую книжку и ежегодный доход в сорок тысяч долларов, о котором он честно поставил нас в известность. С переводчиком проблемы не было: им стал Петя Пушистов, с чрезвычайной бойкостью изъяснявшийся на чудовищно неправильном английском языке — без всяких там артиклей, времен и прочих излишеств, которые, по мнению Пети, только портят язык Шекспира и Байрона. Фред Петю отлично понимал, хотя временами страдальчески морщился, когда Петя сооружал длинную фразу, звучащую примерно так: «Мы восторг ваш искусство ведете автомобиль. Я есть очень рад. Вы есть о'кей водитель!» Впрочем, один наш матрос запросто обращался к папуасам: «Послушай, папаша!.. Почем бананы, мамаша?» И те его понимали.[3]

Мы отправились в горы, со всех сторон окаймлявшие город. Сначала Фред завез нас на видовую площадку, с которой открывалось волшебное зрелище — бухта, Рабаул и его окрестности. Слева вдали возвышался вулкан — конической формы гора со срезанной под углом верхушкой: во время недавнего извержения сильным взрывом ее малость покалечило; справа торчала верхушка другого вулкана, а внизу раскинулась бухта с ее ослепительной голубой гладью, уходящей в океан; с высоты наши белые кораблики казались утлыми и беззащитными, даже страшно было подумать, что нам еще предстоит пройти на них по экватору половину земного шара; красивой дугой изогнулся город, прячась от солнца под вечнозеленой крышей тропической растительности.

Бухта Симпсон-Харбор, наверняка, самая прекрасная в мире. Она несравненно красивее Неаполитанского залива, ямайских, тринидадских и прочих прославленных бухт. Я их не видел, но уверен, что это так. Мне даже становится немного смешно и грустно при мысли, что есть люди, думающие иначе. Спорить я с ними не стану, как не стал бы вступать в дискуссию с глухим о музыке; я просто скажу скептику: «Езжайте на Новую Британию — и вы убедитесь, что все бухты мира по сравнению с Симпсон-Харбор — утомительные для глаза лужи».

Покинув видовую площадку, мы по извилистой асфальтовой дороге направились в ботанический сад. Такого обилия незнакомой и фантастически прекрасной флоры я в жизни не видел. Как называются эти деревья и кустарники, я не записал и могу только сказать, что смотрел на них с разинутым от восхищения ртом. Особенно меня поразило огромное многоствольное дерево метров тридцати, с роскошной листвой. Я спросил у Фреда, как оно называется. «Фикус», — ответил Фред. Вот тебе и фикус, который в свое время прослыл у нас символом мещанства! Красивейшее дерево. Я даже пожалел, что не могу взять его с собой: наш дом строился в начале шестидесятых годов, когда потолки выше двух с половиной метров считались архитектурным излишеством.

К ботаническому саду примыкал вольер, в котором щебетали попугаи.

Говорящих по-русски среди них не было, а понять их трескотню на незнакомом языке я не смог. В небольшом бассейне похрапывал крокодил.

Когда я приблизился, он открыл глаза и задумчиво на меня посмотрел, прикидывая, стоит ли выползать из воды ради такого блюда. Видимо, решение было не в мою пользу, потому что крокодил прикрыл глаза и снова захрапел.

Потом Фред повез нас в папуасскую деревню — подлинную, без подделок, как мы договорились. Меня, правда, немного насторожило, что к ней вело превосходное шоссе и что расположена она уж слишком близко, но из вежливости я не высказал своих подозрений. И зря, потому что с деревней Фред явно нас надул: вместо хижин на сваях здесь стояли хотя и примитивные, но все же домики.

Нас окружили папуасы. Один из них, красивый малый, ради высоких гостей надевший шикарный костюм из праздничной набедренной повязки, подарил нам какао-бобы. Его приятель, местный франт с искусно разукрашенным глиной лицом, приволок связку бананов и получил за них несколько монет, а голопузые мальчишки, мал мала меньше, без ссор и драки разделили между собой кулек с конфетами. На мгновение появилась из домика молодая женщина в наряде, на который пошел отрез материи размером с галстук, и тут же целомудренно скрылась. Я стал требовать, чтобы нам показали копья, луки и стрелы, но папуасы недоуменно переглянулись, а Фред заметил, что музей древней истории сегодня закрыт. Потом он признался, что до поселений, где цивилизация еще не расцвела, не меньше двадцати километров плохой дороги и ему просто было жаль машины.