Луи Буссенар - Охотники за каучуком Страница 128

— Это какой-то бык! Ей-богу! Настоящий бык меня растирает: вроде бы и ласково, но как бешеный… Точно — бык! Гляди-ка, да это человек… человек… помогите мне… это… а! Да… Винкельман.

Здравый смысл возвращался к Шарлю. Взгляд его стал осмысленным. Он тихо прошептал:

— Винкельман, я узнаю́ вас. Мы отравлены… Это ассаку. Необходимо найти противоядие. Может быть, Хозе знает…

Потом Шарль снова стал заговариваться.

Эльзасец вернулся к мулату, встряхнул его, окликнул и попытался привести в чувство.

— Хозе! Вы слышите меня?

— Да… Хина…

— Речь не о хине. Вам известно, что такое ассаку? Яд?

— Да, конечно… Ассаку… индейский яд…

— Вы знаете противоядие?

— Конечно… А почему вы спрашиваете?..

— Скажите мне немедленно! Это необходимо.

— Если вы канаемес, не убивайте меня.

— Противоядие?!

— Нужно съесть соль… соль… соль…

— Понятно! Но где, черт побери, я ее возьму? Пожалуй, только в Боа-Виста. Все наши запасы улетучились. Что же делать?

Соль. Чего, казалось бы, проще. Но если ее нет под рукой, а ты сидишь под деревом посреди дикого леса, то проблема становится абсолютно неразрешимой. Винкельман, обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону и говорил сам себе:

— Найдем. А нет — так придумаем что-нибудь другое.

Медленно, машинально оглядывая окрестности, он остановил взор на растущей недалеко раскидистой пальме: длинный ствол, красивая темно-зеленая крона.

Увидев ее, Винкельман радостно воскликнул:

— Нашел! Парипу. Это, конечно, не морская соль, но за неимением другой сгодится. Это же известно. Правда, придется попотеть. Дело долгое. Но игра стоит свеч.

Не теряя больше ни секунды, он схватил свой мачете, который индейцы не решились снять с него, и, размахнувшись, полоснул по стволу. Потом еще и еще. Шоколад рубил что есть мочи. В конце концов пальма с грохотом повалилась на землю.

Эльзасец расколол ствол на несколько бревен метровой длины, свалил их в кучу, надергал охапку сухой травы и развел огонь.

Пламя занялось, охватив постепенно бревна целиком, и вскоре громадный костер пылал жарко и красиво. Величественное зарево было видно издалека.

Операция заняла полтора часа. К счастью, больные вели себя спокойно. Они сидели в тенечке, порой произнося несвязные речи. Но общее состояние их не вызывало серьезных опасений. Им не становилось лучше, но и не было хуже.

Это обстоятельство слегка успокоило Винкельмана. Он поспешил вытащить из костра щепотку пепла и положил его остывать. Тем временем пошел за водой.

Индейцы второпях не заметили двух котелков, что валялись в стороне. А может, просто рук не хватило. Котелки были объемные, каждый литров на пять. Взяв один из них, эльзасец зачерпнул воды в соседнем ручейке и почти бегом примчался назад.

Пока он отсутствовал, зола успела остыть. Прежде чем добывать из нее соль, золу следовало промыть. Новоявленный химик-экспериментатор волей обстоятельств, Винкельман не знал точно, какие именно соли содержатся в пепле и каковы их свойства.

Это, правда, не слишком его волновало. Дело не в названии. Главное — добыть некое вещество, имеющее солоноватый или даже немного горьковатый вкус. Индейцы, негры и некоторые белые применяют его при приготовлении пищи, когда нет обыкновенной морской соли.

В золе парипу вещество это содержится в больших количествах.

Эльзасец вспоминал, как, будучи еще новичком, наблюдал за процессом добычи соли. Потом не раз самому приходилось делать это. Он натянул на пустой котелок кусок материи, сложенный вдвое, и на него положил щепотку золы. Потом потихоньку, аккуратно стал лить воду из второго котелка. Таким образом, воспользовавшись примитивным тряпичным фильтром, эльзасец вымывал соль.

Дикари, которым приходится добывать соль парипу, обычно выпаривают воду на солнце. Полученные кристаллики используют при приготовлении пищи.

Но Винкельман, хотя и не был профессиональным химиком, оказался человеком практическим и понимал, насколько важно для него теперь не терять ни секунды.

Он совершенно справедливо заключил, что, несмотря на высокую температуру, выпаривание воды на солнце займет, по крайней мере, часа два, а для того, чтобы больные смогли выпить лекарство, полученные кристаллики снова придется разводить в воде.

К чему такие сложности, двойная работа?

Сказано — сделано.

Винкельман набрал в рот немного раствора, прополоскал горло, скривил физиономию и сказал:

— Солоновато, горьковато, мокровато и бесцветно. То, что нужно. По крайней мере, совершенно безвредно. Сколько раз мне приходилось использовать соль парипу, чтобы приготовить бифштекс из тапира, обезьяны или дикой свиньи. Во мне тоже сидит этот ужасный яд ассаку. Стало быть, я должен принять лекарство первым. Заодно и испытаю его. Ноги по-прежнему ватные, да и с головой не все в порядке. Итак…

Глотнув из котелка, Винкельман подождал с четверть часа, внимательно прислушиваясь к себе. То ли лекарство действительно помогло и нейтрализовало яд, то ли, как это часто бывает, свою роль сыграло самовнушение, а только эльзасец почувствовал себя гораздо лучше.

— Теперь ваша очередь, месье Шарль, — произнес он, необычайно обрадовавшись. — Не скажу, чтоб это снадобье было уж слишком вкусным и аппетитным. Но, уверяю, оно вам поможет. Лекарство посоветовал Хозе. Правда, не совсем это, но нечто очень близкое. Пейте, не бойтесь. Я уже, как видите, ожил.

Шарль послушно глотнул и снова будто бы забылся. Маркиз и Хозе, тоже получив свою порцию, заснули вслед за Шарлем.

— Ну что ж! Это хорошо, — серьезно проговорил Винкельман. — Сон пойдет на пользу. Проснетесь как огурчики. Это лучшее лекарство против ассаку. Все спят. Пора и мне, а то просто с ног валюсь от усталости.

Однако этот день, начавшийся с неприятностей, очевидно, не мог завершиться благополучно.

Охотники за хиной проспали около двух часов. Минуло, должно быть, пять, когда из лесу раздались нестройные звуки, такие громкие, что листья задрожали на деревьях.

Мало-помалу шум приближался. Хриплые завывания — нечто похожее на волынки альпийских пастухов.

Четверо друзей наконец проснулись. Ум их был совершенно ясен, но тело ныло от непонятной усталости, а желудок — от голода.

Они едва-едва успели оглядеться и понять, что носильщики сбежали, прихватив с собой весь багаж и провизию, как увидели появившуюся из лесной чащи группу краснокожих.

Возглавляли процессию двое музыкантов. Каждый держал в руке бамбуковую флейту и дул в нее с необычайным старанием.