Евгений Устиев - По ту сторону ночи Страница 13

Разведя у входа в палатку дымокур, мы еще несколько минут наслаждаемся перед сном папиросой и звуками засыпающей тайги. Вот гуси звонко загоготали на большом озере против заимки; прокричал лебедь, а прямо над нами вдруг заорала кедровка. К величайшему нашему удивлению, где-то неподалеку закуковала кукушка. Ее совершенно подмосковное «ку-ку» было последним, что мы услышали в эту ночь на Анюе.

Пятистенное. Глава 7

Проснувшись в половине шестого, я обнаружил, что ни Таюрского, ни Бонапарта в палатке уже нет. Только свернувшийся клубком Куклин досматривал последние сны. Разбуженный моей возней, он приоткрыл было глаза, но сейчас же юркнул с головой под одеяло и, повернувшись на другой бок, затих. Я вышел. Стояло радостное лесное утро. Прямо подо мной в раме из зеленых кустов бесшумно текла широкая спокойная река.

В тот момент, когда я подошел к краю террасы, метрах в пятидесяти от берега плеснула огромная рыбина. Как сверкающее серебряное бревно, она выскочила из воды и, ударив мощным хвостом, исчезла. Над рекой гулко чмокнуло; по воде побежали круги.

Несмотря на незаходящее солнце, заполярная природа явно отличает день от ночи. В солнечную полночь засыпают дневные птицы, бесшумно вылетают на охоту белые северные совы и угомоняются даже комары.

Сейчас вся эта лесная живность уже проснулась. Ввоз- духе висел поразительно гармоничный утренний звон. Он складывался из шелеста листьев и травы, птичьих голосов, писка зверушек, жужжания мух и комаров и из тысячи других еле слышных звуков, ни назвать, ни различить которые мы не в состоянии.

— Доброе утро, Евгений Константинович, — неожиданно раздалось у меня над ухом. Я чуть вздрогнул и обернулся. Это был Петя. Широко улыбаясь, он поднял двух маленьких селезней-чирков.

— Поздравьте меня с первой добычей!

— Где это ты был? Я даже выстрелов не слышал!

— Во-о-он там, за леском, маленькое озеро. Представьте, крался к гусю, а подвернулась вот эта парочка!

Мы идем к избушке. Сидя на завалинке и отмахиваясь веточкой от комаров, Бонапарт тихонько беседует со старухой. Сквозь отворенную дверь виден очаг с подвешенным над огнем чайником. В дальнем углу на охапке прошлогодней травы еще спит мальчик.

Сегодня, если все будет благополучно, мы должны завершить первый этап путешествия. Остался один дневной переход; старый лоцман в юбке обещает, что ночевать будем уже в Пятистенном.

— Ты смотри, — говорит она Бонапарту, — повыше Константиновской перекат будет, дак ты держи правее к берегу, а то застрянешь.

— Небойсь, проскочим, — уверенно отвечает тот.

К девяти часам утра мы готовы к отплытию. Посуда, постели, палатка — все снесено вниз и аккуратно уложено в шлюпке. Тут же неподалеку зацепилась носом за берег старухина плоскодонка. Сегодня она пойдет на настоящем буксирном тросике, который ребята вытащили наконец из-под груза. У нас сто метров тонкого стального троса; этого совершенно достаточно для того, чтобы тянуть лодку любого веса.

Зашумел мотор, натянулась светлая струна буксира, и вот уже мимо нас вновь плывут берега Анюя. С каждым часом Наносная терраса реки поднимается все выше, фарватер суживается, а течение становится более быстрым.

В пяти километрах выше Константиновской заимки мы встречаем перекат с быстриной. Моторка резко снижает скорость. Вместо десяти — двенадцати мы делаем уже не больше четырех километров в час. Перегнувшись через борт, я смотрю вниз. Сквозь хрустальную призму воды отчетливо видно глинистое дно с пересыпающимися струйками песка. Бонапарт увеличивает обороты мотора, и мы быстро минуем эту первую в нашем путешествии «трубу». Лодка опять набирает скорость.

Местность становится все живописнее. Над нами двадцатипяти-тридцатиметровая терраса с настоящим лиственничным лесом. Большие деревья с ярко-зеленой хвоей и стройными стволами отражаются в зеркальной глади воды. На сбегающих к реке лужайках цветет разнотравье.

Во второй половине дня, повинуясь старухе, которая < время от времени покрикивает со своей лодочки Бонапарту, мы скользим в узкую щель между деревьями. Это Якутская протока. Она на несколько километров сокращает путь, так как Анюй делает здесь довольно большую петлю на север. При выходе в основное русло шлюпка натыкается на небольшой порог и садится на мель с заглушенным мотором. Течение быстро сносит ее вниз. Впрочем, неподалеку небольшой затон, в который мы и заводим обе лодки.

За протокой уже чувствуется близость Пятистенного, до которого осталось всего пятнадцать километров. На полянах видны копны невывезенного сена. Раза два встречаются крошечные плосковерхие срубы с сохнущей на ветру юколой.

Под вечер из-за крутого поворота реки показывается первая на Анюе горная возвышенность. Это Камешковый Камень — небольшая лесистая гряда высотой до ста пятидесяти метров. Прямо к воде спускаются крутые серые скалы, разделенные осыпями и лесом. Это очень редко встречающиеся в природе вулканические породы — лейцитовые базальты. После низкой перемычки на том же правом берегу Анюя вторая возвышенность — Стрелочный Камень. Здесь примостилось село Пятистенное.

Лодки медленно подвигаются вперед. Всматриваюсь в залесенный пологий склон. На горе с десяток свежесрубленных и еще не успевших потемнеть домов. Над одним из них вяло колышется выцветший красный флаг — это, конечно, сельсовет. У другого над дверью можно различить вывеску: «Кооператив». В стороне среди молоденьких лиственниц видна эвенская юрта, над которой вьется струйка розоватого дыма.

На другом берегу Анюя прямо на песке разбросано еще несколько конических юрт с копошащимися около них ребятишками. Тут же бредет группа рыбаков, с криками тянущих невод. Большая лодка вместе с неводом медленно подтягивается к берегу. Вот уже почти вся сеть вышла из воды, и даже отсюда нам виден богатый улов. Крупная рыба прыгает и бьется на гальке, откуда ео перебрасывают в лодку.

Мы входим в тихую заводь под селом. Нас уже давно заметили. На низкой травке с цветущими одуванчиками несколько неподвижных фигур. Шлюпка уткнулась носом в песок. К нам подходит старик эвен в высоких резиновых сапогах и штанах из оленьей кожи. Он вынимает изо рта дымящуюся трубку и, протягивая мне руку, говорит:

— Здорово, друг!

Итак, мы в Пятистенном. Часы показывают начало одиннадцатого ночи.

Село Пятистенное — последний населенный пункт на нашем пути. Покинув его, мы выйдем за границу обжитого мира и длительное время будем предоставлены своим силам. Здесь мы должны пополнить запас горючего и, как предполагалось, арендовать плоскодонку.