Жюль Верн - Жангада Страница 13

В самом деле, на открывавшихся кое-где прогалинах нередко виднелись крупные страусы-нанду, ростом в четыре-пять футов. Их сопровождали сериемы — лесные индюки, мясо которых еще вкуснее мяса крупных страусов.

— Вот чего я лишаюсь из-за своего злополучного обещания! — вскричал Бенито, который приготовился было выстрелить, но по знаку сестры опустил ружье.

— Надо щадить серием, они истребляют змей,— заметил Маноэль.

— Тогда надо щадить и змей, потому что они пожирают вредных насекомых; и насекомых, потому что они уничтожают еще более вредных тлей! Если так, надо щадить всех и вся!

Вскоре, однако, молодой охотник подвергся еще более тяжкому испытанию. Теперь лес прямо кишел дичью. То тут, то там появлялись небольшие краксы цвета кофе с молоком, пекари — местная порода кабанов, которых очень ценят любители дичины, агути, заменяющие в Южной Америке зайцев и кроликов, броненосцы, с чешуйчатым, словно мозаичным, панцирем, принадлежащие к отряду неполнозубых.

И право же, Бенито проявил не просто стойкость, а героическую выдержку, когда перед ним промелькнул тапир[26] из породы, называемой в Бразилии «антас». Этот толстокожий зверь, младший брат слона, теперь почти не встречается на берегах Верхней Амазонки и ее притоков и потому так привлекает охотников, а еще больше гурманов, ибо мясо у него вкуснее говядины, в особенности толстый загривок — поистине лакомый кусочек!

Ружье просто жгло руки бедному юноше, но он оставался верен своему обещанию. И все же предупредил сестру, что если на расстоянии выстрела увидит тамандуа — забавного большого муравьеда, добыть которого, как считают охотники, удается только снайперу, то ружье у него выстрелит само.

Но, к счастью, большой муравьед не попался им на глаза, так же как ягуары и кугуары, как их называют в Южной Америке, «онка». Вот кого действительно нельзя подпускать на близкое расстояние.

— Ну что ж,— проговорил Бенито, останавливаясь,— прогулка, конечно, приятная штука, но гулять без всякой цели…

— Как это без цели? — удивилась его сестра.— Мы должны посмотреть, полюбоваться и в последний раз пройтись по здешним местам. Ведь такого леса мы больше нигде не увидим, надо попрощаться с ним!

— А я придумала! — подала вдруг голос Лина.

Бенито с сомнением покачал головой.

— Разве наша сумасбродка Лина может придумать что-нибудь разумное? — пробормотал он.

— Нехорошо смеяться над Линой,— возразила Минья,— когда она старается найти для нашей прогулки цель, без которой тебе так скучно.

— Могу поручиться, что моя выдумка вам понравится,— стояла на своем Лина.

— Что же ты придумала? — спросила Минья.

— Видите вон ту лиану? — Девушка указала на лиану из породы сипо, обвившую ствол громадной мимозы, у которой легкие, как перышки, листочки свертываются от малейшего шума.

— Ну и что? — спросил Бенито.

— Я предлагаю всем идти за этой лианой, пока не найдем ее конец.

— Отличная мысль! — подхватил Бенито.— Мы пойдем за лианой, какие бы нам ни встретились препятствия: заросли, скалы, ручьи, водопады. Мы пойдем вперед, несмотря ни на что…

— А ведь ты прав, Бенито,— засмеялась Минья.— Лина у нас и впрямь сумасбродка!

— Понятно,— ответил ей брат,— ты хочешь сказать, что сумасброд я.

— Ну что ж, давайте будем сумасбродами все, если вам так хочется,— согласилась Минья.— Идем вслед за лианой!

— А вы не боитесь…— начал было Маноэль.

— Какие могут быть возражения! — вскричал Бенито.— Ах, Маноэль, ты бы не спорил, а помчался бы сломя голову, если б у конца лианы тебя ждала Минья!

— Молчу, молчу,— сдался Маноэль.— Не говорю больше ни слова и повинуюсь!

И они отправились за лианой, шаловливые, как дети в дни каникул.

Эта ползучая плеть могла завести их очень далеко, если бы они упорно следовали за ней до конца, как за нитью Ариадны[27], с той разницей, что нить наследницы Миноса помогала Тезею выбраться из Лабиринта, а лиана заводила наших героев все глубже. То была лиана, известная под названием «красная жапиканга», длина которой достигает порой нескольких лье.

Лиана перекидывалась с дерева на дерево, то обвиваясь вокруг стволов, то свисала фестонами с ветвей. Тут она протягивалась от бомбакса к палисандровому дереву, там — от берталеции к пальме баккаба, ветви которой Агассис[28] метко сравнивал с длинными коралловыми палками, усеянными зелеными точками. Затем лиана тянулась среди тукумов, с такими же причудливо изогнутыми стволами, как у столетних олив, среди дающих каучук фикусов, из семейства тутовых, которых насчитывается в Бразилии не менее сорока разновидностей. Лиана вела к гуальтам — красивым пальмам с гладкими стройными стволами, к диким какаовым деревьям, растущим на берегах Амазонки и ее притоков, к разнообразным меластам, украшенным розовыми цветами или кистями беловатых ягод…

Сколько было остановок, сколько крику, когда веселой компании казалось, что они потеряли путеводную нить! Приходилось снова ее отыскивать и освобождать, распутывая клубок растений— паразитов.

— Вот, вот она! — кричала Лина.— Я ее вижу!

— Ошибаешься,— отвечала Минья,— это лиана другой породы.

— Нет, Лина права! — говорил Бенито.

— Нет, она ошибается! — возражал Маноэль.

И начинался спор с очень серьезными, очень обоснованными доводами, в котором ни одна из сторон не желала уступать. Тогда негр взбирался на одно дерево, Бенито на другое, чтобы точно определить, куда подевалась лиана.

Но нелегко было разобраться в густой путанице переплетающихся растений, между которыми петляла лиана, прячась среди бромелий карата с острыми шипами, орхидей величиной с ладонь, с розовыми лепестками и фиолетовым пестиком, тонких онсидий, запутанных, точно клубок шерсти, попавший в лапы котенку.

А потом, когда лиана вновь спускалась на землю, еще труднее было отыскать ее под покровом плаунов, геликоний с большими листьями, каллиандр с розовыми хохолками, рипсалий, которые обвивали лиану, как изоляционная лента обвивает электрический провод. Невероятно трудно углядеть ее среди кустов больших белых ипомей, под мясистыми стеблями ванили, в зарослях страстоцвета, дикого винограда и других ползучих растений!

Но зато какой радостный вопль раздавался, когда молодежь вновь находила лиану, и с каким энтузиазмом все продолжали прерванный поход!

Так пробирались они не меньше часа, но ничто пока не предвещало близость желанной цели. Порой они пытались встряхнуть толстый стебель, но он не поддавался, и только стаи птиц разлетались в разные стороны, а обезьяны прыгали с дерева на дерево, словно указывая им путь.