Эдуард Говорушко - Садовник Страница 14

Сейчас Наташа вспомнила, что первой позвонила Джин, мама Нейсона, четырнадцатимесячного карапуза с огромными карими глазами и кожей цвета кофе с молоком. А между тем оба родителя были белыми. Мальчик оказался усыновленным, причем самым сложным в Америке способом. Джин получила информацию от врача об одинокой девушке, которая решила сделать аборт. И отговорила ее от операции с условием, что она выносит сына и передаст его на воспитание. Конечно же, за довольно большие деньги. Джин было очень важно, чтобы у биологической матери не было контактов с цветными юношами. Расовые предрассудки тут ни при чем: Джин и Берри хотели иметь сына, а не усыновленного мальчика. Девушка поклялась, что любила только белых. Ее опекали до самых родов: следили за тем, что она ест, как спит, нет ли у нее каких-либо поводов для беспокойств. Роды проходили в одной из лучших клиник. Все это стоило не дешево. А когда на свет появился мальчик, роженице ничего не оставалось, как признаться, что она только один разок переспала с метисом...

Первые дни Джин и Берри просиживали в садике по три-четыре часа. Наташа думала, что они хотят помочь Нейсону и воспитательнице подружиться. Только потом, когда все повторилось уже с другими родителями, Наташа поняла, что ее попросту экзаменуют. Проверку она выдержала с честью  - дети довольно быстро привыкали к ней и ее новому дому. Одна из мам потом призналась, что некоторое время жила в Ленинграде и очень доверяет русским няням. Они умеют любить чужих детей как своих. Так оно и есть. К каждому из своих детей (а через ее руки за три года прошло девять мальчиков и девочек) Наташа прирастала душой. Но это довольно нелегкая работа. Надо ведь не только накормить, присмотреть, уложить их спать, но и научить детей рисовать, лепить, да и играть, общаться друг с другом. Когда плачет один, его успокоить не так уж и трудно. Но когда начинает реветь один, как по команде включаются все. И надо каждого взять на руки, поцеловать, приласкать, успокоить. Мы всех их знаем и любим. Это лучшие Андрюшины друзья. Все дети приходят к Андрюше на день рождения, которые здесь принято устраивать на великолепно оборудованных детских площадках. Интересно, что все Наташины воспитанники  - американцы, ни одного русского ребенка за все эти годы почему-то так и не появилось, хотя в округе довольно много русских и армянских семей. Мамы регулярно звонят, чтобы рассказать, как растут наши бывшие воспитанники. Появление у Андрюши сестрички для всех стало событием, все поздравили нас, прислали Анечке и Андрюше подарки. А недавно к нам заехали родители Сэми, очень красивой девочки, которой Андрюша не раз признавался в любви. И привезли для Анечки целый магазин одежды, из которой Сэми уже выросла, начиная с ползунков и заканчивая прелестными платьицами. А Сэми всегда одевали как королеву, ярко, со вкусом и гигиенично. Все почти новое, все выстирано, аккуратно рассортировано по возрасту и сезонам. Конечно же, мы были рады такому неожиданному подарку: здесь детские одежда и обувь продаются практически по такой же цене, как и взрослые. Юля сейчас в свою очередь сортирует Анечкины вещи и готовится переслать часть из них в Москву (у ее сокурсницы скоро будет ребенок) и в Белоруссию (там на сносях моя племянница).

Красавица Сэми с довольно необычной судьбой. Ее родители  - лесбиянки, живут одной семьей около десяти лет. Тем не менее обе дамы захотели иметь ребенка. И не усыновленного, а своего. В Америке для состоятельных людей искусственное оплодотворение  - не проблема. Нелегкую обязанность забеременеть, выносить и родить ребенка мужественно взяла на себя Сьюзен, та, которая находится в роли мужа. Девочка родилась славной и красивой, живет она в атмосфере безмятежной любви и нежности. Я, правда, не знаю, что ответят ей родители на вопрос, который рано или поздно может возникнуть: "Почему у всех папа и мама, а у меня- две мамы?" Впрочем, может и не возникнуть.

В Америке гомосексуальных семей становится все больше, и в штате Вермонт принят даже закон, который предусматривает уравнение их в юридических правах с обычными семьями. Это означает, в частности, что в этом штате отныне будут регистрировать гомосексуальные браки. Можно не сомневаться, что Вермонт  - первая ласточка, которая таки сделает весну для голубых и розовых всей страны.

А теперь вернусь к выпускному вечеру. Джин написала Наташе благодарственное письмо, переводя которое Юля прослезилась. Вот оно в подстрочнике:

НЕТ СЛОВ

Мой Нейсон. Пятнадцатимесячный. Я, испуганная, прижимающая к себе своего малыша: все ли будет с ним в порядке? Меня переполняет чувство ответственности за сохранение и защиту этого подарка судьбы.

Как могу я доверить его кому-либо? КОМУ-ЛИБО? Кто, кроме меня, будет заботиться о нем с тем же благоговением и трепетом, видеть и развивать все потенциальное богатство его души? Нет, никто не сможет сделать это так бережно, как я сама...

Как же я могу передать его в объятия других рук, отдать под чужую опеку и сохранность?

Невозможно. Невозможно отдать сына кому-либо другому.

Ты была сильна. Надежна. С нежностью и радостью в голосе. Называла моего сына любящими русскими ласковостями. Ты была открыта, твоя любовь была глубока. Эта любовь выражалась в различных тонах твоего голоса, в теплых прикосновениях. Многими другими способами.

Эта любовь отличалась от моей, но я видела  - она была настоящей, реальной. Эта любовь стоила того, чтобы я, хотя и с неохотой, отдала свое сокровище в твои объятия.

Ты радовалась каждому, даже самому маленькому успеху моего сына, жила его трудностями, плакала и болела вместе с ним. Ты, и никто другой, я в этом уверена, могла войти в наши жизни именно таким образом, предложив все дары своей души и всю себя.

У моей благодарности просто нет слов, Наташа. Нет слов.

Джин Клири

А еще говорят, что американки  не эмоциональны! От этого вечера у нас остались великолепные фотографии Нейсона, Наташи и Андрюши, которые сама Джин сделала как-то невзначай и оформила в красивые рамки. Расстались мы друзьями навек.

Я написал, что Нейсон первым пришел в садик и последним ушел. Но это не так: последним из Наташиного садика ушел Андрюша. Ушел в самостоятельную жизнь, в садиковую группу частной школы Kendal. Удовольствие, надо сказать, дорогое  - около восьми тысяч долларов в год. В общественной школе на пару тысяч долларов дешевле, но там в группе двадцать детей на одного педагога. В частной школе вдвое меньше. Садик, конечно же, американский, но есть педагог с русским языком - эмигрантка из Армении. Когда Юля попросила ее говорить с глазу на глаз с Андрюшей по-русски, та очень удивилась. Почему? Большинство русских, наоборот, просят родной язык и не вспоминать. "Андрюша живет в Америке, и за его английский мы спокойны",  - ответила Юля. Потом армянка рассыпалась мне в комплиментах: Андрюша  - хороший рассказчик, при этом обоими языками пользуется куда лучше, чем сверстники из его группы. Он коммуникабелен и, похоже, легко может стать лидером в группе. Словом, и Андрюша достойный воспитанник Наташиного детского сада. Между прочим, когда через три дня мы с Юлей пришли за ним, чтобы увести его домой, директор и хозяйка садика, обращаясь к Андрюше, сказала: "Андрей, я очень рада, что тебя привели именно к нам. Ты  достойное приобретение нашей школы!"