Пьер Гэсо - Священный лес Страница 14

— Ты очень спешишь, — переводит Вуане, — и слишком торопишь события, но мы лучше тебя знаем, чего ты хочешь… Мне нужно подумать ночь. Завтра я дам тебе ответ.

Зэзэ встает, кладет перед нами горсть орехов кола, и все трое выходят. Озадаченные, мы смотрим им вслед. Через несколько минут возвращается сияющий Вуане:

— Все хорошо, патрон, все сбудется. Посмотри на орехи: все белые, это значит, что вы его друзья.

Я не могу уснуть. Вуане, который, как все африканцы, боится темноты, но захотел потушить лампу-молнию. Он лишь убавил огонь. Гамаки отбрасывают на земляной пол бледные, расплывчатые китайские тени. Я едва различаю вытянувшиеся в гамаках силуэты моих товарищей. Полубессознательно слежу за ходом времени, но мне кажется, будто я очень долго ворочаюсь с открытыми глазами, проклиная неудобный гамак.

Вдруг хриплый возглас:

— Зажгите свет!

Это Фиштэ. Я выкручиваю фитиль лампы-молнии, стоящей от меня на расстоянии вытянутой руки. Вирэль и Фиштэ с оторопелыми лицами сидят в своих гамаках.

— Моя рука свисала почти до земли, — говорит Жан изменившимся голосом. — Вдруг чья-то холодная рука сжала мою. Я вцепился в нее. Когда ты зажег свет, я еще держал ее…

Вирэль проснулся в тот же самый момент, почувствовав, что кто-то положил холодную руку ему на лоб.

Гамаки Жана и Вирэля подвешены на разной высоте справа и слева от моих ног.

Следовало предположить, что два существа с холодными руками одновременно двигались по хижине. Это невозможно. Я заметил бы по крайней мере их тени.

По общему согласию мы откладываем решение этой задачи до завтра. Я опять прикручиваю лампу. Жан и Вирэль снова ложатся.

На этот раз мне удалось уснуть. Но ненадолго.

Резкий толчок выбрасывает меня из гамака, и я вскакиваю на ноги, не понимая, в чем дело. Тони в том же положении и так же ошеломлен, как и я. Вуане выкручивает фитиль.

— Это старуха, — говорит он спокойно.

Я пытаюсь ему доказать, что этого но может быть, том более что труп пригвожден к земле дротиками, но Вуано стоит на своем.

— Это, конечно, старуха, патрон.

По-моему, эти мнимые проявления потустороннего мира не лишены связи с нашим желанием проникнуть в тайны леса. Но логическое объяснение не произвело бы на Вуане никакого впечатления; лучше включиться в игру.

Когда кончилась эта беспокойная ночь, Вуане поднял нас.

— Зэзэ сейчас даст ответ.

Он ведет нас за деревню к небольшой поляне. Там среди старейшин нас ждет Зэзэ, на этот раз одетый в безупречно белое бубу. Никто из них не знает ни слова по-французски. Наша судьба снова зависит от Вуане, которому приходится не только переводить, но и перестраивать некоторые наши выражения, чтобы они лучше соответствовали принятым у тома правилам вежливости.

Все знают, чего мы хотим. За ночь они успели взвесить свой ответ, но Зэзэ начинает излагать нашу историю с самого начала. Он рассказывает, как мы приехали сюда, что он о нас знает от Вуане и чего мы ждем от него. Затем каждый из старейшин очень важно высказывает свое мнение, чаще всего в общем благожелательное. У тома, как почти у всех африканских племен, ни одно важное дело не может быть решено без нескончаемых разглагольствований. Этот церемониал становится мало-помалу настоящим испытанием для наших нервов.

Наконец Зэзэ поворачивается к нам.

— Белые, — говорит он, — должны подписать бумагу. Они ничего не расскажут женщинам, чужакам и билакоро. Они оплатят все жертвоприношения. Пусть они подождут здесь несколько дней, и я введу их в священный лес. Они услышат голос Афви.

Я беру записную книжку, пишу требуемое обязательство, подписываюсь и передаю его своим товарищам.

Тони, подписавшийся последним, протягивает бумагу Вуане, и тот, прежде чем передать ее Зэзэ, переводит наше обязательство вслух.

Зэзэ не глядя прячет его в карман бубу и встает. Вуане тут же торжественно объявляет:

— Все старики согласны. Вы можете вернуться к себе.

Спустя два-три часа Вуане с торжествующим видом вновь встречается с нами возле пашей хижины.

— Видите, Зэзэ самый великий из знахарей, он понял, что вы не такие, как остальные белые.

Я прошу Вуане описать церемонию, при которой мы будем присутствовать, — это поможет нам снимать. Но в его мозгу действительность так тесно переплелась с верованиями тома, что мы не можем добиться от него ни одной точной детали.

— Зэзэ дует в голову Афви… И для этого он надевает свое бубу-«снадобье» [20]. Имея это бубу, можно все сделать. Зэзэ становится совсем маленьким или очень большим, как он захочет. И если человек слаб, у него кружится голова, и он падает от одного взгляда на Зэзэ в бубу.

Вуане очень хочется иметь такое бубу, но это магическое одеяние стоит слишком дорого, и он быстро перечисляет список жертвоприношений, необходимых для того, чтобы ого заполучить. Зэзэ требует двух быков, семьсот пачек гинзэ, собак, петухов, баранов. Простым подсчетом в уме мы определяем, что это составляет приблизительно девяносто тысяч франков. Мысль о том, что магия тома может быть предметом такой коммерции, несколько разочаровывает нас.

Нам кажется, что день тянется слишком долго. Мы пытаемся скоротать время, готовя аппаратуру к съемкам.

Когда начинает темнеть, мы встречаемся с Вуане возле хижины. По деревне идут женщины с тазами горячей воды на головах. От воды подымается пар.

— Стой, — говорит Вуане, — вон женщины несут для вас воду. Идите с ними.

У границы деревни женщины ставят тазы на большие плоские камни. У других камней, некоторые из которых окружены ветками, группы голых мужчин и женщин, присев на корточки, уже моются. Медленными движениями они льют на себя воду и болтают друг с другом. Вода, стекая ручейками по черной коже, блестит в полумраке.

Я немного замешкался и возвращаюсь в хижину последним. С первого же взгляда я замечаю, что стол накрыт с особой тщательностью: пестрая набедренная повязка служит скатертью, а Тони приготовил из мартини что-то вроде пунша. Входит робкая девушка-тома, протягивает мне большой красный лесной цветок и исчезает, но сказав ни слова. К стеблю приколота маленькая картонка: «ОТ КАРИНЫ». Мне кажется, что я узнаю почерк моей жены. Внезапная радость охватывает меня. Несколько секунд мне кажется, что она сейчас появится в дверях хижины. Мои товарищи восклицают хором: «С днем рождения!». Действительно, сегодня 10 марта. Уже почти месяц, как мы покинули Париж. Вирэль показывает мне свою записную книжку, и я читаю: «10 марта, не забыть о продавце цветов».

Он сдержал данное Карине обещание.

Вуане не очень хорошо понимает причину нашего небольшого праздника.