Вадим Глускер - Настоящий итальянец Страница 15

В Пьяна-дель-Албанези, городе, основанном албанцами в XV веке, народу на улицах было еще меньше, чем в Годрано. Ну, хоть поминальную мессу не служат, подумал я и вошел в единственную на Сицилии греческую церковь. Изящный аскетизм, не лишенный провинциальной аляповатости.

В начале 1920-х годов здесь побывал король объединенной Италии Витторио Эммануэль. Он зашел в эту церковь, которая и тогда была нелепо украшена для какого-то торжественного обряда. Он уже собирался деликатно уйти, как вдруг выяснилось, что он уже стоит у купели, а кто-то из присутствующих настойчиво сует ему в руки совершенно незнакомого младенца. Никакие протесты королю не помогли. Не успел он опомниться, как стал крестным сыном дона Чиччо Кучча. Местного мафиози. А по совместительству… мэра. Или наоборот.

В церкви меня ждал историк Гаэтано Петротта. Ему сейчас уже далеко за восемьдесят. Он – местная знаменитость. А как иначе! Гаэтано ведь лично знал Чиччо Кучча. Лично! И дружил с ним с восемнадцати лет. Сейчас он взахлеб рассказывает об этом, как он говорит, удивительном человеке. С загадочной улыбкой синьор Гаэтано сообщил мне, например, что король Витторио Эммануэль, оказывается, – не единственный турист, которого дон облапошил. Несколько лет спустя, в 1924-м, в городок приехал сам Бенито Муссолини. Чиччо Кучча, как принимающая сторона, уселся с дуче в машину. По краям улицы выстроилась охрана из мотоциклистов. «И дон попросил Муссолини: „Убери охрану, здесь все спокойно и ничего с тобой не случится“. Вежливо причем попросил, хотя и был человеком импульсивным. Так ему и сказал: „Я здесь мэр, и все люди тебе верны, тебя просто пришли поприветствовать, так что убери, прошу тебя, охрану“. „Ну и что? Дуче посмел его ослушаться?“ – я уже начинал догадываться о том, что было дальше».

Историк молча взял меня под руку, и мы, выйдя из церкви, перешли площадь и вошли в здание муниципальной библиотеки. «Смотри, одних изданий „Крестного отца“ штук пятнадцать, а это что? А-а-а, „Спрут“… Им что, больше читать нечего?!» – Гаэтано Петротта был явно недоволен увиденным. «В общем, что я тебе скажу, Муссолини не проявил должного уважения к радушному и учтивому хозяину. И охрану не отпустил. В наказание, дорогой мой, дуче должен был выступать вот с этого балкона, на котором мы сейчас стоим». Балкон нас двоих явно мог не выдержать, но это не смущало моего собеседника. «Причем, знаешь, перед кем он выступал? Перед горсткой калек и городских сумасшедших. Мэр специально отобрал для него публику. Впрочем, Муссолини быстро оправился от позора. Всего через несколько недель премьеру искренне и подобострастно аплодировали в Риме. Он произнес в парламенте страстную речь, посвященную борьбе с мафией. Рим – не Сицилия, к тому же и гостеприимный дон Чиччо пламенную речь уже не слышал, потому что сидел в тюрьме. У диктатора все-таки бывали маленькие удачи».

Я вежливо попрощался с чиччолюбивым историком. Гуляя по узким мощеным улицам Пьяны, я ловил себя на той же мысли, что и в Годрано. Время уже далеко не обеденное, сиеста давно закончилась, а людей в городе как не было, так и нет. И снова стоило мне приблизиться к тому или иному дому или подъезду, как я ловил на себе взгляды местных жителей, которые наблюдали за мной, прячась при этом за толстой тканью солнцезащитных штор.

Впрочем, нынешний мэр Пьяна-дель-Албанези прятаться от меня стал. Гаэтано Караммано встретил меня радушно. Да и не похож он был на своего предшественника. Голубой, небрежно повязанный, на итальянский манер, шарф, костюм с иголочки – по нашим меркам, вполне преуспевающий бизнесмен, а не мэр захолустного городка. Впрочем, это Италия, а точнее – Сицилия. Здесь только бизнесмен и может быть мэром, как уже доказывала история.

«Вот, послушайте, все представляют себе мафиози такими, почти фольклорными персонажами, какими их показывают в кино вроде „Крестного отца“. С такими я никогда не встречался». Я еле сдержался, чтобы не спросить: «А с какими встречались?» Но это было даже лишнее. Поправив голубой шарф, мэр продолжал: «Что такое мафия? Это преступная организация, состоящая из белых воротничков, которые держат в руках деньги и власть. И настоящая мафия именно там, где деньги, – в Милане, и там, где власть, то есть в Риме. У нас-то только простая преступность». Таких откровений я, признаюсь, не ожидал услышать. На мой наивный вопрос: «А разве есть преступность простая и непростая?» мэр-просветитель доходчиво разъяснил: «Конечно, у нас только кражи и убийства, это – простая преступность. А мафия – преступность сложная, и здесь никакой мафии уже давно нет». Последние слова означали одно: «Больше я тебе, дорогой друг из далекой России, ничего не скажу».

А дон Чичча пробыл в заключении недолго. К тому же после войны о борьбе с мафией на Сицилии вообще забыли. Наступил ее золотой век. А все благодаря одному жителю небольшого городка Вилальба. Здесь в 1943-м году у итальянцев была хорошо укрепленная позиция. Но американцы почему-то не стали за нее биться.

Вместо этого на трех танках они прорвались в город и прямиком направились к дому некоего дона Кало. На одном из танков развевался желтый флаг с латинской буквой L, что означало имя босса американской мафии, бывшего сицилийца Лучано. Дон Кало, для которого буква L служила паролем, вышел навстречу гостям. Американский офицер на чистом сицилийском диалекте поприветствовал дона Кало и пригласил его подняться в танк. Дон, естественно, не возражал. В тот же день он раздал указания верным людям и покинул город вместе с американцами. На следующий день оказалось, что две трети бойцов за Вилальбу покинули свои позиции. А еще через неделю, когда дон Кало вернулся домой, американцам сдались основные города их направления. Практически без единого выстрела. Просто дон Кало договорился с местным населением. А наградой за эту услугу стало его немедленное назначение мэром Вилальбы. Кроме того, он предоставил американским военным свои личные списки «сицилийских борцов с фашизмом», которые тут же были назначены мэрами других «освобожденных» городов. Мафия стала официальной хозяйкой острова.

После крошечных Годрано или Пьяна-дель-Албанези почти семисоттысячный Палермо кажется столицей мира. Отель «Делле Пальме» – признак былой роскоши. Теперь он величаво называется Гранд-отелем и по-прежнему, видимо, считается одним из лучших в городе. Пальмы при входе (название обязывает), мраморные скульптуры всевозможных психей и видавшая виды плюшевая пыльная мебель напоминали скорее о легендарных событиях минувших дней, нежели о великолепии нынешних. Именно здесь в 1957 году прошла первая международная конференция «Коза Ностры». Американские мафиози прибыли на историческую родину не для того, чтобы вспомнить босоногое детство или ощутить сладость запаха отечества, а чтобы вместе с сицилийскими друзьями и родственниками создать так называемую комиссию мафии.