Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников Страница 17

Мы начали перезваниваться, и я даже успел сводить ее на ужин перед отлетом в Дели. Снова увидеться нам удалось только через шесть недель. Письма, которые я ей посылал в это время, составили бы неплохой томик лирической поэзии. В основном письма получались грустные: разлука была нелегкой, да и с работой возникли трудности.

Я прилетел в Дели в полночь и выбрался оттуда до рассвета, но все-таки не успел избежать похожей на грипп инфекции, которую цепляют почти все впервые приехавшие в город из-за загрязненного воздуха. Подобно большинству крупных городов Индии, Дели – удовольствие на любителя. Смог там такой густой, что дальше пары кварталов ничего не видно, толпы пешеходов на тротуарах нередко создают настоящие пробки, а для вождения машины это, пожалуй, одно из самых трудных мест в мире. Мне попадались таблички “Максимальная скорость при езде по встречной полосе 100 км/ч”.

Путешествовать простуженным было непросто. Ночи оказались зверски холодными, а я не ожидал такого от тропических равнин и не взял зимнюю одежду. Иногда мне приходилось разгуливать, завернувшись в спальный мешок, но местные жители не обращали на это внимания, потому что получалось что-то вроде традиционной индийской одежды.

Добравшись до национального парка Корбетт, я сразу обнаружил, что работать там не смогу. Почти все крокодилы и гавиалы парка собрались в одной речной заводи, которая отлично просматривалась с главной дороги, так что наблюдать за ней, сидя на обочине, было бы проще простого… но об этом не могло быть и речи. Администрация парка очень боялась, что кого-то из туристов съест тигр, поэтому иностранцам строго запрещалось выходить из машин и огороженных кемпингов.

Пришлось ехать дальше на восток, через тераи – длинную полосу низменностей, тянущуюся вдоль подножия Гималаев. До появления ДДТ там почти не было людей, потому что только немногочисленные местные племена, обладавшие устойчивостью к малярии, могли там выжить. За последние полвека обширные болота в основном превратились в рисовые чеки, но осталось несколько заповедников, знаменитых стадами индийских носорогов и диких азиатских буйволов.

Путь до заповедника Катерниагат на непальской границе занял три дня, с многочисленными пересадками с одного едва ползущего поезда на другой. Когда я добрался до конторы заповедника, мне тут же сообщили, что разрешение на исследования надо получать в столице района. После еще шести часов на поезде и долгих блужданий по не особенно цветущему райцентру я отыскал региональный департамент охраны природы. Он находился в полуразрушенном здании, которое явно не пытались ремонтировать со времен британского правления. Стопки заплесневевших, опутанных паутиной бумаг заполняли его до потолка, под которым гнездились дикие пчелы. Начальник департамента грустно поведал, что разрешение оформляется в Дели, занимает оформление не меньше года, и весь год мне придется там находиться, чтобы не давать процессу заглохнуть. Единственное, чем мне могли помочь в райцентре, – выдать туристский пропуск за восемьдесят долларов в сутки.

Я мог себе позволить купить пропуск только на один день. Вернувшись в заповедник, я попросил охранника прокатить меня по реке на лодке. Он рассказал, что в книгах все написано неправильно: зимы в Северной Индии слишком холодные, так что брачный сезон у крокодилов и гавиалов начинается не раньше марта. Он также предложил мне, приехав весной, остановиться в его хижине за доллар в день (включая питание) и проводить исследования на окраине заповедника без всяких разрешений. Вдоль границы, толком не размеченной, было достаточно речных отмелей и лесных озер, где я мог наблюдать за крокодилами, не нарушая закон. Формально для научной работы в Индии все равно требовалось разрешение, но только в случае, если я не был туристом.

– Ты ведь турист? – спросил охранник.

Я ответил утвердительно. Мне ведь нужно было просто наблюдать, я не собирался ловить диких животных или еще как-то вмешиваться в их жизнь. Мы договорились, что я вернусь в марте, во время весенних каникул. А пока я поехал на юг в надежде, что там будет теплее.

Многие из лучших парков и заповедников Индии сосредоточены в штате Мадхья-Прадеш в центральной части страны, к востоку от древнего храмового комплекса Каджурахо, знаменитого тысячами эротических барельефов. В парках полно болотных крокодилов, но там запрещено передвигаться пешком, а джип с водителем стоит очень дорого. Начальство панически боялось нападений тигров на туристов, даже в небольших заповедниках, где тигров оставалось всего один-два. Местные жители между тем тигров особо не боялись и спокойно ходили в леса за дровами и ягодами. Зато они не на шутку опасались леопардов и медведей-губачей, и неспроста: эти звери каждый год убивают намного больше людей, чем тигры. Леопарды особенно славятся способностью бесшумно появляться в неожиданных местах и мгновенно умертвлять жертву. За последние годы от их нападений погибло несколько человек в Мумбай (Бомбее), городе с населением в двадцать миллионов.

Девочка из низшей касты. Джайсалмер, Индия

После нескольких дней поисков мне удалось найти маленькое лесное озеро, расположенное точно на границе национального парка Канха. Я поставил на берегу палатку и принялся наблюдать за крокодилами. В озере их было двое, длиной примерно с меня.

На следующее утро, когда взошло солнце и стало немного теплее, я решил прогуляться по лесной дороге. На песке виднелись свежие тигриные следы, так что я на всякий случай приготовил фотоаппарат. Дорога круто повернула, и я увидел крупную тигрицу, отдыхавшую на обочине.

Она посмотрела на меня, и я сразу почувствовал себя неуютно. Если у вас была когда-нибудь кошка, вам знаком этот взгляд: она будто уставилась на сидевшую у меня на лбу муху. Не сводя с тигрицы глаз, я медленно попятился к ближайшему дереву. Но прежде чем я успел за него зайти, тигрица бросилась в атаку.

Я взлетел на дерево, как белка, но подняться удалось всего метров на шесть. Тигрица остановилась на несколько секунд и стала осторожно карабкаться следом. Когда она была почти на расстоянии вытянутой лапы, я убрал фотоаппарат, отломил ветку потолще и ткнул зверя в нос. Тигрица зашипела, и я понял, что, если она приблизится еще хоть чуть-чуть, у меня не останется другого выхода, как ткнуть ее в глаз. Я снова и снова бил ее веткой по носу, она попыталась зацепить меня когтями, но не удержалась и неуклюже соскользнула вниз, едва не упав на землю.