Вячеслав Пальман - Кратер Эршота [иллюстрации Б. Коржевский] Страница 19

Остановились. Проводник тщательно обошёл все устье. Да! Вот здесь зимой, конечно, будет неразбериха и лёд, и вода, и запруды, и озера. Перейти зимой этакую причудливую и весёлую долину нелегко. Она вся окажется в предательских лужах. Русло тут не-сомненно промерзает в первый же месяц зимы, а сверху наступает вода и создаёт огромные наледи.

— Хлопотливая речка, — усмехнулся геолог. — Такая к весне способна наморозить не одну ледяную плотину на своём пути. А потом обязательно разольётся. Я встречал настолько толстые наледи, вот в подобных долинах, что они не могли растаять даже к июлю месяцу. Лето, жара — а в долине лежит толстенный пласт льда. И всё-таки не тает…

— Тут мы повернём, Василий Михайлович, и пойдём на север. — Любимов вытянул руку к горам, близкие контуры которых чётко вырисовывались на вечернем небе.

— Она?

— Она. Именно в этой речке Иванов и мог провалиться.

— Да, это близко к истине. Идём на север. А сейчас привал и ночлег.

Уже в темноте разведчики стали на отдых. Под дождём натянули палатку, отпустили лошадей и зажгли костёр.

Дым от этого костра и спугнул медведя, хозяина долины Шаловливого ручья.

Утром Лука Лукич достал из тюков жёсткие, стоящие колом брезентовые плащи и резиновые сапоги с чёткими рубчиками на толстой подошве.

— А ну, хлопчики, скидайте летнюю форму. Приказом по нашей части с сего числа для рядовых и командного состава вводится зимняя форма одежды. Нехай нам будет хуже. А летние курточки поховаем — сгодятся весной.

В плащах и резиновых сапогах все выглядели неуклюжими. Усков походил на богатыря. А Пете новая форма определённо понравилась. Главное, в ней сухо. А что тяжеловато, так и привыкнуть можно.

Разведчики вышли в путь. Местность заметно повышалась. Облака проносились низко над головами.

Скоро река круто повернула на запад, а потом и на юго-запад. Отряд остановился. Любимов подъехал к Ускову:

— Пора уходить из долины на север. Склон здесь не особенно крутой, можно начать подъем.

Через час отряд стоял на высоком взгорье Перед людьми возвышались совсем близкие теперь скалистые горы. Внизу оставалась долина, леса, сверкающие разводья. Почему-то не хотелось уходить из этих, казалось, обжитых мест.

Чёрные горы впереди навевали непонятную тревогу.

Глава седьмая

из которой видно, что дерево может иногда служить источником важной информации

Проходили дни, партия 14-бис шла вперёд. Плоскогорье… Высоко поднятая, огромная, в несколько десятков квадратных километров, относительно ровная площадь, заваленная камнями и обломками разрушенных скал. Растительности никакой. Ни деревьев, ни травы. Куда ни бросишь взгляд — всюду по краям высокие тёмные горы. Скалистые цепи поднимаются амфитеатром с трех сторон. Отряд идёт строго на север, на сближение с мрачными каменными громадами.

Орочко поглядывал вокруг и сокрушённо покачивал головой.

— Создаётся впечатление, — сказал он, — что первобытный хаос сохранился здесь в полной неприкосно-венности. Обратите внимание — скалы из гранита и базальта едва только тронуты разрушением. Никакого намёка на почву. Да что говорить о почве, когда нет даже мелкозёма. А ведь начальной ступенью к созданию почвы в великой лаборатории природы является образование песка и глины. Так, вероятно, выглядела наша прекрасная планета в первые дни мироздания.

— Возможно, возможно!.. — рассеянно откликнулся Усков и, вскинув бинокль, стал всматриваться в какую-то заинтересовавшую его точку. — Возможно, — повторил он ещё раз, подал бинокль агроному и показал рукой вперёд.

Орочко увидел впадину, словно высохшее мелкое озеро среди каменных россыпей. Там что-то темнело. Агроном удивлённо опустил бинокль и, не веря себе, проговорил

— Там что-то зеленое… Представьте себе, кусты. Среди диких камней — и вдруг такая прихотливая растительность!

Подъехали ближе. На плоской равнине, в чуть заметном понижении, росла мелкая полярная берёзка, тут же багульник с плотными, будто кожаными листочками и — о чудо! — смородина! Настоящая смородина!..

— Ягоды! Спелые! — воскликнул Петя и бросился к кусту. — А вкусные какие!..

Он обеими руками стал обрывать ягоды. Борис последовал его примеру. Но что это? Руки у него вдруг стали грязными и липкими.

— Вот это здорово! Смола… Интересное дело, товарищи! Смолистая смородина! Честное слово! Как лиственница или кедр. Смотрите! Что это, Александр Алексеевич? Гибрид смородины с ёлкой?..

Орочко сорвал лист, потёр, понюхал. Резкий, приятный запах, так напоминающий родные сады Подмосковья. Сомнения нет, это была настоящая чёрная смородина.

— Но почему смола? — Не унимался юноша.

— А потому, что смола — защитное приспособление. Смородина выработала её здесь сама, в течение многих поколений. Зимой в этих местах почва промерзает быстро и полностью, так что корни не могут подать в стебель ни грамма воды. Но некоторые многолетние растения Севера нашли способ обезопасить себя: они запасают воду в клетках в виде смол. Смола — коллоидное вещество, она трудно отдаёт связанную воду и сберегает её до первых дней лета. Как только потеплеет, растение спешно распустит листья и начнётся жизнь, хотя корни ещё некоторое время будут спать в мёрзлой почве. Все многолетние растения на Севере смолисты: кедр, тополь, лиственница, багульник…

Короткие дни. Вереница трудных дней…

Лошади идут длинной цепочкой, одна за другой. Горные кряжи обступают плоскогорье все плотнее и ближе. Тёмные каменные стены словно расходятся перед людьми, пропускают их вперёд в свои таинственные недра и тут же смыкаются.

Вечером в высоком тёмном небе замерцали крупные, чистые звезды. Потянуло холодным ветром. У людей сразу замёрзли уши Проводник с тревогой оглядел товарищей, вздохнул:

— Первый мороз! Зима на разведку вышла. На ночь разбили палатку, на случай ветра укрепили края её камнями и собрались внутри. Тесно, зато тепло. Утром все ахнули: каменная площадка, дальние и близкие горы, вьюки и даже палатка — все побелело.

На землю лёг обильный иней.

— Надо спешить! — угрюмо сказал Усков, увидев эту феерическую картину, и задумался — геологу нужны открытые места, голые сбросы, свежие изломы камней. А теперь что? Отгребай снег, добирайся до почвы. — Поработаем не более трех дней, — объявил начальник партии, — и назад. В этом сезоне мы, должно быть, ничего не добьёмся. Конец сентября. До основной базы всё-таки не меньше двадцати дней пути. Итак, считаем эти три дня решающими… Куда ты сегодня? — обратился он к Любимову. — Мы с Борисом обойдём ещё две вершины к востоку. Там огромное плоскогорье на высоте восьмисот метров, дальше понижение. Осмотрим его.