Уильям Малвихилл - Пески Калахари Страница 2

Все еще много людей погибает в пустынях. Для двадцатого столетия это кажется странным, но и такое иногда случается. До сих пор в мире остается немало белых пятен. Там, в неизведанных местах, люди умирают по совершенно простым причинам: от жажды, голода, холода, жары… Недавно Стюрдевант прочел в газете о страшном зрелище, представшем перед партией геологов в Ливийской пустыне. Американский бомбардировщик времен второй мировой войны лежал в сыпучих песках. Там он оставался более пятнадцати лет. Никто не прикоснулся за это время к бортовым журналам, к одежде и оружию. В самолете сохранилось даже несколько банок с водой, но никаких следов экипажа обнаружить не удалось. Пришли к заключению, что люди покинули самолет в поисках воды и погибли в бескрайней пустыне в четырехстах милях от побережья.

— Достаточно, — проговорил Стюрдевант. Все бросили копать одновременно. Пилот и О'Брайен подняли труп и опустили его на дно неглубокой могилы. Затем все стали забрасывать ее землей.

Грэйс Монктон сидела в глубоком, похожем на раковину кресле самолета и дремала, закрыв глаза. Большую часть ночи ей пришлось просидеть с умирающим, и теперь эта молодая и красивая женщина чувствовала, как от пережитого потрясения и усталости у нее кружилась голова. Ее лицо аристократки даже в полусне сохраняло самоуверенность и какую-то живость. Временами ей, наверное. грезилось нечто страшное: она бормотала что-то, стонала и вздрагивала. Да, Грэйс была молода и не хотела умирать.

Протянув руку, она взяла выцветший плащ и накрылась им, так как ночная прохлада все еще давала себя звать. Когда Грэйс вылетала из Мосамедиша, на ней были только шорты из мадрасского полотна и легкая блузка. Ночью кто-то из мужчин дал ей большой плотный свитер. И сейчас она забылась неспокойным сном.

Мужчины отошли от могильного холма и поднялись в изуродованную кабину самолета, чтобы укрыться там от лучей восходящего солнца.

Последним вошел Стюрдевант. Как и все, он, пригнувшись, пролез через низкую дверцу, опустился в одно из откидных кресел и закрыл глаза. Как нелепо все вышло! Угробил Детьенса, разбил самолет и разрушил дело всей своей жизни. Теперь у него на руках оказалось пять человек, за судьбу которых он в ответе. Ах, если бы машина ожила, взревела, помчалась вперед, поднялась и полетела, унося их отсюда…

— Мне кажется, — заговорила Грэйс Монктон, — нам надо что-то делать. Кто-нибудь из нас или мы все вместе должны попытаться найти какой-то выход.

Стюрдевант кивнул, все еще не открывая глаз. В самолете было прохладнее, чем снаружи, и он отдыхал.

— Попробуем, — проговорил пилот. — На закате двинемся к тем горам.

— А есть ли там вода? — спросила Грэйс.

— Кто знает? — развел руками Стюрдевант.

— У нас нет выбора, — сказал О'Брайен. — Дольше сидеть у самолета уже нельзя.

Пассажиры, сидя в тех же креслах, которые занимали в полете, слушали и молча соглашались. Лишь один Гриммельман потихоньку похрапывал.

— Нам надо хорошенько отдохнуть, — сказал пилот. — Идти будем всю ночь.

Майк Бэйн закурил последнюю сигарету. Сама мысль о тем, что придется куда-то идти, внушала отвращение. Путь к черным горам, по-видимому, труден, может быть, даже чересчур труден. Ему, наверное, лучше остаться здесь. Когда самолет разбился, Майка швырнуло о землю, как и всех остальных, и он порезал большой палец на руке. Сейчас палец нарывал и беспокоил Бэйна. Следовало бы осмотреть ранку, тогда он почувствует себя лучше: в аптечке Стюрдеванта, должно быть, что-нибудь осталось. Это надо бы сделать именно сейчас, но кресло было таким удобным, а Бэйн так устал.

Сигарета жгла пальцы. В течение нескольких часов он берег ее и думал о ней и, наконец, закурил, с удовольствием затягиваясь и хорошо помня, что сигарета последняя. Это пугало Бэйна. Вот уже много лет он ежедневно выкуривал по две пачки. Щелчком Бэйн выбросил крошечный окурок через разбитый иллюминатор и долго смотрел, как тот угасал на песке. Потом закрыл глаза и заснул.

В самолете оставалось еще немного продуктов и воды, которые Стюрдевант всегда возил с собой. Большая часть Африки — пустыня, а самолет для пилота — всегда его дом, и потому Стюрдевант заботился, чтобы у него «в доме» было все необходимое. Одна канистра лопнула во время катастрофы, воду из второй они уже выпили. Оставались еще две, почти десять галлонов воды.

Стюрдевант посадил свою машину на «брюхо». Это было похоже на чудо. Самолет долго бесшумно планировал над плоской, как стоп, пустыней; земля приближалась с каждым мгновением. Наконец, колеса коснулись грунта и в тот же момент их сорвало. Затем раздался скрежет раздираемого металла у хвостового оперения и левого крыла. Самолет занесло и начало вращать, он чуть не перевернулся. Наступила тишина. Все остались живы.

Из обломков металла Джеферсон Смит принялся выкладывать знак «Help» [1].

Появилась первая буква. Пассажиры присоединились к нему и помогли закончить слово. Потом, спасаясь от палящего солнца, все забрались в разбитый фюзеляж, довольные, что для их спасения кое-что уже сделано.

Позднее О'Брайен поджег колесо, которое оторвалось от самолета и теперь лежало в трехстах ярдах от фюзеляжа. Он вылил на шину масло и поднес спичку. Все смотрели на черный дым, столбом вздымавшийся в небо в неподвижном воздухе. Они долго подбрасывали в огонь обломки, но в конце концов он все-таки погас. Никто не отозвался на их сигнал. Перед самым рассветом сожгли второе колесо в надежде привлечь все же чье-либо внимание. О'Брайен взял одно из своих ружей и выстрелил три раза подряд, однако все оказалось бесполезным. Пустая трата времени и патронов. Они затерялись в бесконечном море песков.

Когда солнце коснулось линии горизонта, пассажиры потерпевшего аварию самолета пустились в путь. Было предложено и отвергнуто несколько планов. О'Брайену хотелось составить две группы. Одна — из более молодых и выносливых пойдет вперед в качестве разведывательного отряда. Вторая — должна следовать за ней и нести с собой большую часть воды и все необходимое снаряжение. План пришелся всем по душе, кроме Стюрдеванта, который его решительно отверг. Пилот не хотел разбивать всю группу.

Однако собраться в дорогу было не так-то легко. Все стояли у разбитого самолета, пригоняя на себе различные тюки и узлы. Советовали друг другу не брать с собой непосильного груза, но уже через минуту вспоминали о ценности того или иного предмета, который невозможно было оставить. О'Брайен помогал всем, ловко увязывая груз в одеяла с помощью кусков шнура. Гриммельман подходил то к одному, то к другому и настаивал, чтобы обязательно взяли всю обувь: в пустыне она не менее важна, чем вода. Ружья и боеприпасы О'Брайена роздали мужчинам, а канистры с водой Стюрдевант решил нести сам. От воды зависела теперь жизнь шестерых людей. Но оставалось ее на три-четыре дня, не больше.