Жюль Верн - Жангада Страница 20

Быть может, читатель удивится, что число негров и индейцев ограничивалось лишь теми, кто был нужен для управления жангадой. Не лучше ли было бы взять с собой побольше людей на случай возможного нападения враждебных племен с берегов Амазонки?

Но это было излишне. Туземцев Центральной Америки опасаться нечего, давно прошло то время, когда приходилось принимать серьезные меры предосторожности против таких нападений. На берегах реки живут лишь мирные племена. Значит, нечего было ожидать какого-либо нападения. Подобная опасность не грозила нашим путешественникам.

Чтобы закончить описание жангады, остается только упомянуть две или три постройки совсем другого типа, которые придавали ей очень живописный вид.

На носу возвышалась будка лоцмана. Именно на носу, а не на корме, где обыкновенно помещается рулевой. Дело в том, что при таких условиях плавания руль не нужен. Плот был так велик, что даже длинные весла в сотне сильных рук не могли бы изменить его направление. Жангадой управляли с помощью длинных шестов или багров, которыми упирались в дно и таким образом удерживали ее в фарватере или выправляли ее курс, когда она от него отклонялась. Таким же способом ее подводили к пристани или к берегу, когда по каким-либо соображениям хотели остановиться. Три-четыре «убы» и две пироги со всей оснасткой, взятые на жангаду, позволяли без труда держать связь с берегом. Следовательно, роль лоцмана сводилась к тому, что он наблюдал за фарватером реки, за изменчивым течением, за водоворотами, которых надо было избегать, и высматривал удобные для стоянки бухты, для чего ему и надлежало быть на носу.

Если лоцман руководил всей материальной частью этой плавучей махины, то глава икитосской миссии.

Такая религиозная семья, как Гаррали, конечно, с радостью воспользовалась возможностью увезти с собой старого священника, которого все уважали.

Отец Пассанья, семидесятилетний старик, был человек почтенный, верный заветам евангелия, сострадательный и добрый; в этих странах, где далеко не все служители церкви подают пример добродетели, он был ярким образцом благородного миссионера, из тех, кто так много сделал для внедрения культуры в самых диких уголках земли.

Вот уже пятьдесят лет отец Пассанья жил в Икитосе и был главой тамошней миссии. Он пользовался всеобщей и заслуженной любовью. В семье Гарраля его очень уважали. Это он обвенчал когда-то дочь Магальянса с его молодым помощником, нашедшим приют на фазенде. При нем родились дети Гарралей, он их крестил, учил и теперь надеялся благословить их брак.

Почтенный возраст отца Пассаньи уже не позволял ему выполнять все его многочисленные обязанности. Пришло время уйти на покой. Недавно в Икитосе его заменил миссионер помоложе, и он решил вернуться в провинцию Пара, чтобы окончить свои дни в одном из монастырей, предназначенных для престарелых служителей божьих.

Мог ли он ожидать более счастливого случая спуститься вниз по реке, чем с семьей, которая стала для него почти родной? Ему предложили принять участие в этом путешествии, и он согласился, радуясь, что по прибытии в Белен сам обвенчает молодую пару: Минью и Маноэля.

Разумеется, во время путешествия отец Пассанья обедал за общим столом, и для его удобства Жоам Гарраль решил построить ему отдельное жилище, а Якита с дочерью приложили все старания, чтобы сделать это жилище как можно удобнее. Конечно, добрый старый священник никогда не был так хорошо устроен в своей скромной хижине при церкви.

Однако отцу Пассанье одной комнаты было недостаточно, ему хотелось иметь и часовню.

И вот на самой середине жангады воздвигли часовенку, а над ней возвышалась небольшая колокольня.

Правда, часовня была тесновата и не могла вместить всех пассажиров жангады, но зато ее богато украсили. И если Жоам Гарраль обрел на плоту свое прежнее жилище, то отцу Пассанье тоже не приходилось жалеть о своей бедной церковке в Икитосе.

Таково было чудесное сооружение, которому предстояло спуститься по течению Амазонки. Оно оставалось на берегу, ожидая, когда река сама поднимет его. А по подсчетам и наблюдениям за подъемом воды это должно было произойти очень скоро.

Все было готово к 5 июня.

Прибывший накануне лоцман, человек лет пятидесяти, прекрасно знал свое ремесло, но любил выпить. Однако, несмотря ни на что, Жоам Гарраль высоко ценил его и не раз посылал с плотами в Белен, в чем никогда не раскаивался.

К тому же следует добавить, что Араужо — так звали лоцмана — становился особенно зорким, пропустив стаканчик-другой крепкой тафии — водки из сахарного тростника, от которой у него «светлело в глазах». Поэтому он никогда не пускался в плавание, не захватив с собой бутылки с этим напитком, и не забывал к ней прикладываться.

Вот уже несколько дней вода в реке заметно прибывала. Каждую минуту уровень реки все повышался, и за двое суток до того, как он достиг высшей точки, река вздулась и залила берег перед фазендой; однако она была еще не в силах поднять плот.

Хотя всем было ясно, что вода неуклонно прибывает и вскоре достигнет нужного уровня, участники путешествия с некоторым волнением ждали решающего часа. И не мудрено: ведь если по какой-либо необъяснимой причине вода в Амазонке не поднимется достаточно высоко, чтобы сдвинуть с места жангаду, вся их громадная работа пропадет даром. После половодья вода обычно спадает очень быстро, значит, тогда им придется ждать подходящих условий еще несколько месяцев.

Итак, вечером 5 июня будущие пассажиры жангады собрались на площадке, возвышавшейся футов на сто над низким берегом, и с вполне понятной тревогой ждали, когда наступит знаменательный час.

Сюда пришли Якита, Минья, Маноэль Вальдес, отец Пассанья, Бенито, Лина, Фрагозо, Сибела и несколько индейцев и негров — работников фазенды.

Фрагозо не стоялось на месте — он ходил взад и вперед, спускался с откоса, снова взбирался на площадку, делал отметки на вехах и кричал «ура», когда поднимавшаяся вода покрывала их.

— Он поплывет, поплывет, наш плот! — кричал он. — И отвезет нас всех в Белен! Пусть даже разверзнутся хляби небесные, лишь бы Амазонка разлилась!

Жоам Гарраль остался на жангаде вместе с лоцманом и многочисленной командой. Он должен был всем распоряжаться в решительную минуту. Жангада была привязана к берегу крепкими канатами, и течение не могло унести ее, когда она всплывет на воду.

На берегу собралось человек двести индейцев из окрестностей Икитоса, не считая жителей деревни, — всем хотелось поглядеть на это интересное зрелище. Взволнованная толпа смотрела молча, почти не переговариваясь.