Борис Комиссаров - Григорий Иванович Лангсдорф Страница 20

Вынашивая планы заселения своих земель и создания европейской колонии, Лангсдорф в 1819 г. обратился к Жуану VI (принц-регент в 1816 г. стал королем) с просьбой освободить людей, которые будут работать в Мандиоке, от службы в милиции, налогов и ряда дру-

62

гйх повинностей, которые могли бы помешать им прочно осесть в Бразилии.18

Несмотря на трудоемкие служебные и хозяйственные дела, Лангсдорф был в описываемые годы далеко не только консулом, дипломатом и фазеНдейру. «Бабочки и букашки есть его герои», —- писал о Лангсдорфе русский мореплаватель М. Н. Васильев.19 Действительно, все свободное время генеральный консул отдавал изучению природы Бразилии, ее населения и хозяйства, проявляя при этом такую энергию и разносторонность интересов, которые вызывали удивление современников.

Ученый поддерживал постоянную связь с Петербургской Академией наук. Уже спустя месяц после прибытия в бразильскую столицу он прислал ее конференции письмо, в котором сообщал различные сведения об индейцах племени ботокудов и высказывал свои соображения об их внешнем сходстве с алеутами.20 Невозможность надолго уехать из Рио-де-Жанейро весьма стесняла научные планы Лангсдорфа, но все же в марте 1814 г. он отправил в Петербург небольшой словарь языка ботокудов.21 Ученый предлагал сравнить посылаемый материал с языком коренных жителей о-ва Баранова. Очевидно, он задумался над проблемой заселения Южно-Американского континента. Ныне большинство этнографов и антропологов полагают, что предки индейцев проникли в Америку из Северо-Восточной Азии. Пытаясь сравнивать внешний облик и языки аборигенов Аляски и Бразилии, Лангсдорф избрал в целом правильный путь для решения этой сложной проблемы.

В эти годы 'Лангсдорф много работал в музее и библиотеке Рио-де-Жанейро, собрал свою превосходную библиотеку, состоявшую, по отзыву современника, «из книг отборных по всем отраслям наук», создал в Мандиоке ботанический сад и составил такую коллекцию бабочек, что она стала местной достопримечательностью. Разнообразные естественнонаучные коллекции, предметы которых ученый покупал или находил в окрестностях города, постоянно получала от него и Петербургская Академия.

В ноябре 1814 г. Лангсдорфа посетил упоминавшийся выше Эшвеге. Ученый-минералог, он состоял на португальской службе и жил в капитании Минас-Жераис. Отправив конференции содержательную записку, составленную Эшвеге о Минас-Жераисе, Лангсдорф рекомен¬

63

довал избрать его членом-корреспондентом Академий. «Я не мог бы извлечь сведения о стране из лучшего источника», — писал он о посылаемой статье, вскоре затем опубликованной в «Технологическом журнале».22

В декабре 1816 г. Лангсдорф, совершавший до этого лишь небольшие поездки в местности, прилегающие к Рио-де-Жанейро, получил отпуск и сам отправился в путешествие по капитании Минас-Жераис. Его спутником стал французский натуралист О. Сент-Илер, ученик известного ботаника А.-Л. Жюссье. За три месяца Лангсдорф, пользуясь специальным распоряжением Жуана VI об оказапии ему содействия в дороге, проехал верхом- 150 миль и побывал в тогдашнем административном центре капитании — г. Оуру-Прету, в городах и селениях Сабара, Сан-Жуан-дел-Рей, Конгонас. В отчете, отосланном Нессельроде после возвращения, 15/27 марта 1817 г., он дал подробную характеристику экономического положения Минас-Жераиса, рассказал о сельском хозяйстве, золотодобыче, железоделательных фабриках, быте населения, облике посещенных городов.23 Немало интересного ученый, видимо, услышал от Эшвеге, которого навестил в конце декабря 1816 г.

«Низенький, сухощавый», как описывал его несколько позднее Литке,24 Лангсдорф тогда весь отдался работе. «В обществе г-на Лангсдорфа, самого деятельного и неутомимого человека, которого я встречал в своей жизни, — писал впоследствии О. Сент-Илер, — я учился не терять в путешествии ни минуты, не обращать внимания на лишения и весело переносить всевозможные неудобства. Мой спутник, — продолжал он, — ходил туда и сюда, волновался, звал одного, делал замечания другому, ел, писал свой дневник, приводил в порядок коллекции бабочек — и все это в одно и то же время. Походка его была стремительной, а находившиеся впереди голова и руки, казалось, обвиняли остальные члены в медлительности. Говорил он так быстро, что его дыхание прерывалось, как бывает после длинного пути».25 Уже известное нам стремление ученого «все заметить и не пропустить ничего» проявлялось теперь с наибольшей силой.

О научной деятельности Лангсдорфа знали не только в Рио-де-Жанейро, но и во многих других районах Бразилии. Например, французский литератор и дипломат Ф. Дени, живший одно время в Байе и лично не знакомый

С ученым* Сообщал в сентябре 1817 г. в Париж, что «друзья науки могут радоваться», так как Лангсдорф «закончил путешествие во внутренние районы страны, в течение которого его коллекции значительно пополнились».26 Чувства глубокого уважения к Лангсдорфу как ученому и исследователю Бразилии высказывали на страницах своих книг английский путешественник Д. Лук- кок, историк Д. Гендерсон и многие другие его современники.27

Лангсдорф в свою очередь подробно информировал Петербургскую Академию о деятельности многих исследователей Бразилии. Эта страна, в течение веков бывшая из-за политики лиссабонских правителей почти недосягаемой для европейских ученых, стала после 1808 г. местом их паломничества. Лангсдорф сообщал в Петербург о путешествиях Максимилиана цу Вид-Нейвид, Ф. Седова, И. Ольферса, большой австро-баварской экспедиции в составе И. Шпикса, К. Мартиуса, И. Поля, И. Нат- терера, И. Микана, Г. Шотта, тосканской экспедиции Дж. Радди и многих других.28 Некоторым исследователям Лангсдорф сам оказывал посильную помощь, а иногда и материальную поддержку.29

Общение с европейскими учеными, большой опыт, приобретенный в путешествиях прошлых лет, служебные и личные связи, способствовавшие широкому знакомству с политическим и экономическим положением Бразилии, привели Лангсдорфа к мысли об организации русской научной экспедиции для всестороннего исследования природы, населения и хозяйства этой страны. Об этом, однако, нужно было хлопотать в Петербурге.

В Европу Лангсдорфа звали и другие не менее смелые и большие планы. Его ходатайство об освобождении будущих колонистов Мандиоки от различных повинностей было удовлетворено,30 и ученый намеревался, найдя в германских государствах желающих отправиться с ним за океан, основать на своей земле европейское поселение и тем способствовать распространению в Бразилии мануфактурного производства, ремесел и более совершенных методов земледелия. То, что в свое время Лангсдорф предлагал осуществить на Камчатке, то, о чем он писал из Иркутска Румянцеву, рассказывал в Тобольске Пестелю, в Москве — Разумовскому, в Петербурге — Горнеру, теперь предполагалось в какой-то мере реализовать