Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Океания Страница 21

Палахо внимательно и с большим интересом осмотрел корабли, выразил свое восхищение невиданными диковинками, поразившими «его дикарское величество», удивлялся, расспрашивал, непременно хотел побольше узнать и задавал весьма неглупые вопросы, а под конец согласился пообедать.

Внезапно возник вопрос этикета, который едва не нарушил идиллию, так что монарх чуть было не остался без обеда. Все дело было в том, что приближенные Палахо, узнав, что кают-компания находится на нижней палубе, объявили, что их король — «табу»[80] и что никто не смеет ходить у него над головой. Таким образом, вопрос об участии монарха в торжественном обеде вместе с начальником экспедиции и членами его штаба повис в воздухе.

Но хитроумный Кук нашел весьма оригинальный выход из положения. При посредничестве Омаи он дал понять туземцам, что объявляет часть верхней палубы, расположенной над кают-компанией, запретной территорией и что, таким образом, ничья святотатственная нога не пройдет над головой монарха, пока он будет находиться в обозначенном месте. Итак, ко всеобщему удовольствию, все устроилось. Король дикарей отобедал за одним столом с отважным мореплавателем, продемонстрировал отменные манеры и оказался столь умерен в еде и питье, что все англичане пришли в восхищение.

Двадцать девятого мая Кук вернулся к острову Аннамока, а затем и к Тонгатабу. Он почтил своим присутствием празднество, устроенное островитянами в его честь. Празднество это было столь пышным, что намного превзошло все предыдущие. Он оставался в этом райском уголке до 10 июля и покинул столь полюбившиеся ему острова с явным сожалением, не переставая восхищаться добродушием, веселым нравом и сердечностью островитян. Прославленный мореплаватель был очень доверчив и честен. Он даже не мог предположить, насколько коварны эти мерзавцы и какими завзятыми мастерами всяких хитрых проделок они являются. Да и кто бы мог заподозрить, что эти негодяи, то ли подкупленные весельчаком Финау, то ли тайно понуждаемые строгим и сдержанным толстяком Палахо, а вернее всего, с одобрения всех вождей, задумали перебить англичан во время ночного празднества Хапай и захватить корабли. Однако все это было чистой правдой, и тщательно разработанный план, державшийся в строгом секрете, провалился только по причинам, не зависевшим от воли подлых предателей и обманщиков.

Если бы не были общеизвестны величайшая честность капитана Кука, его отвращение ко всяким преувеличениям и шуткам дурного тона, мореплаватели, шедшие по его стопам, могли бы подумать, что название «Острова Дружбы» было дано им этим клочкам суши, населенным жестокими и коварными туземцами, в насмешку. Ведь у всех исследователей Южных морей были веские причины жаловаться на местных жителей.

Следует сказать еще несколько слов, чтобы объяснить значение выражения «табу». Как писал в своих заметках Кук, «…слово это, играющее столь важную роль в жизни данного народа, имеет множество значений. К примеру, когда хотят сказать, что какого-то предмета касаться запрещено, то говорят, что он «табу». Если король входит в жилище своего подданного, то это жилище становится «табу» на все то время, что монарх почтит его своим присутствием. К тому же оно остается «табу» и после того, как правитель его покинет, и хозяин не имеет права больше жить в нем и должен искать себе другое пристанище».

Семнадцатого июля Кук покинул острова Тонга, а 8 августа оба корабля прошли мимо острова Табуаи и прибыли 12 августа на Таити, в бухту Матаваи.

«Как только мы встали на якорь, — писал Кук, — тотчас же со всех сторон к кораблям устремились десятки пирог, где на веслах сидело по два-три таитянина. Но так как эти люди стояли на низших ступенях таитянского общества, то Омаи не обращал на них ни малейшего внимания. Туземцы тоже взирали на него с полнейшим равнодушием и даже, казалось, не замечали, что на борту английского судна находится их соплеменник, разодетый в пух и прах по последней английской моде.

Наконец на корабль прибыл вождь по имени Ути, с которым я был знаком прежде, оказавшийся шурином Омаи. Его сопровождали несколько человек, знававших Омаи до того, как он уплыл на корабле капитана Фюрно. Встреча старых знакомых была довольно прохладной. Островитяне не выказывали ни радости, ни восхищения при виде своего повидавшего Европу соплеменника. Напротив, они выказывали путешественнику даже некоторое презрение. Так продолжалось до тех пор, пока задетый за живое Омаи не привел шурина в свою каюту. Там он открыл сундук, где хранил разные безделушки, и подарил любимому родственнику несколько красных перьев. Находившиеся на палубе туземцы, услышав сие потрясающее известие, тотчас же изменили свое отношение к Омаи.

Всего лишь несколько минут назад Ути явно не желал разговаривать со своим родственником и едва-едва цедил слова сквозь зубы. Теперь же он униженно умолял Омаи стать его другом и поменяться с ним именами. Омаи великодушно согласился (ибо обмен именами с вождем считается у таитян большой честью) и в знак признательности подарил шурину еще несколько красных перьев, а тот сейчас же послал своих приближенных на берег за свиньей для своего нового друга. Все мы, разумеется, поняли, что островитяне высоко оценили не самого Омаи, а его богатства.

Вот так прошла первая встреча таитянина-путешественника с соплеменниками. Признаюсь, я подозревал, что все произойдет именно так, как оно и случилось. Омаи нашел себе в Англии могущественных друзей и покровителей, и они щедро одарили его перед возвращением на родину. Я надеялся, что разбогатевший Омаи станет важной персоной и что самые влиятельные вожди с островов Общества будут оказывать ему почести и добиваться его дружбы. Так бы все и случилось, если бы Омаи был чуть более осторожен. Но его поведение никак нельзя было назвать благоразумным. Я с горечью должен признать, что он не последовал советам тех, кто желал ему добра, и давал себя обманывать всем самым отъявленным проходимцам из числа своих соплеменников».

Эксперимент с Омаи, посетившим Англию и вернувшимся на родину, окончился полной неудачей. Жалкий и никчемный человечишка, этот дикарь оказался совершенно невосприимчив к добродетелям цивилизации. И кто знает, не стал ли он еще хуже, чем был от природы, после контакта с миром белых?

Получивший богатейшие дары от своих покровителей, не пожалевших ничего для того, чтобы обеспечить Омаи роскошную, беззаботную жизнь на родном острове, этот молодой человек оказался отменным идиотом, да еще и грубой скотиной в придачу. Англичане рассчитывали, что Омаи станет помогать распространению британского влияния на Таити, но этот законченный негодяй вел себя ужасно, просто отвратительно и компрометировал своих покровителей дурацкими проделками.