Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников Страница 22

Одна из лабораторных работ была посвящена всевозможным кольчатым червям, в том числе дождевым червям и пиявкам. Сначала мне надо было найти студента-добровольца, чтобы на его руке продемонстрировать, как кормится медицинская пиявка (интересно, что добровольцами обычно вызывались девушки). Потом я вкратце рассказывал про биологию червей. Дождевые черви – гермафродиты, и когда они занимаются любовью, процесс идет в обе стороны одновременно. На следующей неделе была контрольная, и в число вопросов я включил один про размножение дождевых червей. Я нашел в “Википедии” список поз, в которых можно заниматься сексом, раздал его студентам и предложил ответить, в какой позе это делают черви. Любой, кто внимательно слушал мои объяснения, должен был догадаться, что позиция должна быть симметричной, поэтому единственный возможный ответ – “69”. Почти все студенты ответили правильно, но одна девушка, чьи оценки были очень далеки от отличных, решила настрочить жалобу.

Меня вызвали в кабинет декана на лекцию о недопустимости сексуальных намеков в преподавании. Бедный Стив вынужден был сидеть там со мной, и мы все, включая декана, мучительно сдерживали смех. По-моему, последняя попытка преподавать биологию без сексуальных намеков была предпринята в конце XVIII века: тогда в католических школах запретили упоминать придуманную Линнеем систему классификации растений, потому что она была основана на строении цветка, а цветы – органы размножения.

Тем временем Ками заявила, что мы расстаемся. Это было странное расставание, потому что мы продолжали встречаться два-три раза в неделю. Но я понимал, что все закончится, как только у нее появится альтернатива. У девушки с такой внешностью это не займет много времени.

И я должен был оставить ее одну на две долгих недели, чтобы вернуться в Индию.

Чтобы понять чужую страну, первым делом понюхайте ее.

Молодой гавиал

Глава 8

Gavialis gangeticus: речные братья

Первый день в Индии, как правило, не самый приятный опыт, даже если вы там уже бывали и знаете, чего ожидать. В отличие от Китая, где искусственное ограничение рождаемости привело к “экономическому чуду”, Индия стала жертвой демографической катастрофы: быстрый рост населения навсегда лишил страну шанса выбраться из массовой нищеты.

Индия, конечно, фантастически колоритна и фотогенична, но она может быть и неожиданно скучной. Ее устаревшая транспортная система не справляется с расстояниями и нагрузкой, так что сотню километров можно ехать на автобусе или по узкоколейке целый день. Чтобы поднять дорожный шлагбаум после прохождения поезда, нередко требуются три чиновника с разными ключами и двадцать минут времени. В Южной Индии большинство жителей немного говорят по-английски, но на севере языком межэтнического общения служит хинди, так что ваш контакт с остальными пассажирами больше похож на взаимоотношения зверя в зоопарке с толпой вокруг клетки. А если появляется кто-то, знающий английский, ситуация меняется на противоположную: вам приходится часами болтать через переводчика с десятками людей. Но, по крайней мере, тут считается неприличным приставать к приезжим с вопросами о религии. В соседнем Пакистане чуть ли не каждый разговор начинается с вопроса, мусульманин ли вы. А в Индии меня спросили об этом только один раз, в мусульманском квартале Джайсалмера.

Трехдневный путь на поезде в заповедник Катерниагат получился особенно бедным событиями. Для большинства гостей страны основной источник неожиданных, необычных и забавных приключений – расстройство кишечника, а я избежал этой участи, поскольку уже собрал в своем организме богатую коллекцию тропических микробов и редко цепляю что-то новое. Так что единственным развлечением было смотреть в окно вагона на бесконечные, переходящие один в другой города и поселки, помогать соседям, терявшим сознание от жары, и принять роды у девочки из касты неприкасаемых, к которой никто больше не хотел подходить (по законам жанра ребенка полагалось назвать моим именем, но ее умиравшей от смущения семье такое и в голову не пришло).

Две основных религии в Индии – индуизм и ислам. Глядя из поезда на полевую фауну, можно понять, приверженцев какой из них больше в том или ином районе. Там, где живут индуисты, единственное уцелевшее крупное животное – антилопа нильгау, на которую не охотятся, потому что она похожа на корову. А в мусульманских областях чаще видишь кабанов и дикобразов, потому что их мясо считается свининой.

Охранник, который тремя месяцами раньше пригласил меня жить с его семьей за доллар в день, теперь потребовал платить пятьдесят. Хорошо, что у меня была палатка. Я поставил ее в лесу у самой границы заповедника. Местные жители вовсю пасли там скот и собирали хворост, так что днем вокруг палатки постоянно болтались люди, но ни разу ничего не украли. Ночью и ранним утром приходили другие гости: медведи-губачи, полосатые гиены, золотистые шакалы, обезьяны лангуры и два вида оленей – изящные пятнистые аксисы и большие, массивные замбары. Олени и лангуры были моей охранной сигнализацией. Я знал, что они подадут сигнал тревоги, если заметят леопарда или тигра. Но я так ни разу и не увидел никого из кошачьих, только свежие следы на грязи по берегам прудов, где я наблюдал за болотными крокодилами.

Крокодилов было полным-полно в реке, в озерах-старицах и даже в маленьких прудах в лесу. Если пруд пересыхал, они выкапывали длинные норы в берегах и прятались там. Дни становились все жарче, и “прудовые” крокодилы полностью перешли на ночной образ жизни. Как только заходило солнце, они вылезали из нор и лежали у троп, поджидая прохожих зверей, либо рылись во влажной глине на дне прудов в поисках улиток, крабов и черепах. Их мощные челюсти отлично годились для разгрызания панцирей. Крокодилы, жившие в реке, днем лежали на отмелях, и мне иногда удавалось подобраться к ним совсем близко на каяке. Самым большим крокодилом в заповеднике был четырехметровый самец с такой страшной мордой, что я прозвал его Тираннозавром. Позже оказалось, что местные жители звали его Сурасой в честь морского демона из “Махабхараты”.

В Катерниагате, где большинство крокодилов жили в большой реке, доля шлепков головой в их “песнях” оказалась намного меньше, чем в Гире, где все они обитали в маленьких лесных заводях. Это соответствовало предсказаниям моей теории, но размер выборки был недостаточным, чтобы получить маленькое P-значение. А увеличить размер выборки я не мог, потому что в каждой группе крокодилов “пел” только самый большой самец и только раз в день, к тому же брачный сезон подходил к концу