Владимир Санин - Точка возврата Страница 23

– Теперь понятно! – Белухин хлопнул себя по лбу. – Мать, помнить, как на Голомянном мишка тебя в торосы потащил? За нерпу принял!

– Какой кошмар! – ужаснулась Невская.

– Я тебе покажу нерпу, старый морж, – пригрозила Анна Григорьевна.

– Мы все подобные случаи регистрируем, – оживился Зозуля. – В какое время года произошло нападение?

– Весной, как раз под Восьмое марта, – Белухин прищурился. – С женским днем решил поздравить.

– Остается порадоваться, что все хорошо закончилось, – Зозуля придал своему лицу сочувственное выражение.

– Как для кого, – усмехнулся Белухин. – Про медведя я бы этого не сказал.

– Вы его… убили? – Гриша затаил дыхание.

– Ну, так уж сразу и убил, штраф за это положен, голубчик. За что его убивать? Природа его такая: видит, нерпа из бани выходит…

– Язык оторву! – пообещала Анна Григорьевна.

– Ну, а что дальше? – настаивал Гриша.

– Дальше? – Белухин наморщил лоб. – Вспомнил. Подошел я к нему, стал совестить, некультурно, брат, поступаешь, паспорт, если хочешь, могу показать, баба она, а не нерпа.

– Не слушай его, брехуна, – заулыбалась Анна Григорьевна. – Жаканом он ему объяснил, Гришенька, под самую лопатку.

– В данном случае это была самозащита, – решил Гриша. – Что ж, жизнь человека дороже.

– Однако медведь занесен в «Красную книгу», – сухо напомнил Зозуля. – Я, конечно, не берусь судить, была ли ситуация критической, но…

– Это не медведей, а полярников нужно заносить в «Красную книгу», – сердито сказала Анна Григорьевна. – Вот, видел? – Она сорвала платок, показала глубокий шрам на шее. – Тоже защитник нашелся, медвежий адвокат!

– Однако вы согласитесь… – обескуражено возразил Зозуля, оглядываясь в поисках поддержки.

– Но соглашусь! – твердо сказала Анна Григорьевна.

– Хотя бы выслушайте…

– Не выслушаю!

– Но я…

– Ученый осел ты, вот кто!

Зозуля обиженно махнул рукой и подошел к Грише, единственному, кто сочувственно относился к его любимым медведям.

– Зря с моим драконом связался, Михаил Иваныч, – проговорил Белухин, вытирая слезы. – Ой!

– Скрючило, – с удовлетворением сказала Анна Григорьевна. – Бог наказал.

Кряхтя, Белухин уселся поудобнее и подмигнул Зозуле.

– То радикулит ужалит, то законная… Тебе что – холостяк!

– Хорош холостяк, всю ночь к Лизе жался, – как бы про себя, но достаточно громко поведал Кислов.

– Захар Петрович… – с упреком начала Невская.

– Пошляк, – бросил Солдатов. – Просто завидует.

– А ты? – огрызнулся Кислов.

– И я завидую, – весело признался Солдатов. – Но где нам с тобой, Захар, против такого сердцееда, как Михаил Иваныч!

– Это черт знает что, – растерялся Зозуля. – У меня и в мыслях не было…

– Ну и зря, что не было! – звонко сказала Лиза. – В следующий раз к Шельмецу под бок ложитесь.

– Лиза! – Невская всплеснула руками.

– А чего он обижает, будто мы с тобой мыслей не вызываем? Это для нас, Зоинька, оскорбление, мужчина должен смотреть на нас горящими глазами, как Игорь.

– Ты так глупа, что на тебя невозможно сердиться, – рассмеялась Невская.

– Игорь, а кому из нас ты бы предложение сделал? – не унималась Лиза. – Хотя нет, тебе мама не позволит, она сама подберет для сыночка цыпочку в дубленочке. Представляю, что с ней было бы, если б ты меня привез! Знаешь что, женись на Зое Васильевне, пока не поздно, а то чует мое сердце – отобьют! Сказать – кто?

– Очень он нам нужен, ваш Игорь, – буркнул Гриша. – Обойдемся.

– Гриша! – Невская надменно вскинула голову. – За себя я как-нибудь сама постою.

Лиза бурно расхохоталась.

– Что ты, доченька? – Анна Григорьевна с тревогой на нее посмотрела.

– Ой, пересмеялась, – Лиза вытерла лицо платочком. – Извини, Зоинька, я и сама не знаю, чего болтаю. Уж очень Гриша смешной, и вообще….

Она еще что-то говорила, но что, никто не разобрал, потому что в этот момент приблизился и разросся гул самолета.

Невидимый самолет сделал два круга и удалился.

– Дразнит, как студентка в мини-юбке, – ругался Солдатов, – лучше бы совсем не появлялся.

– «Терпение – добродетель полярника», – припомнил чьи-то слова Игорь Чистяков. – Нужно уметь ждать.

– Тоже мне полярник, – огрызнулся Солдатов. – Чуть сандалии не откинул при посадке от страху… нецелованный.

– Дождешься, – вспыхнул Чистяков. – Учти, я два года занимался каратэ.

– Плевать я хотел на твое каратэ!

Кулебякин ухватил обоих за шиворот и встряхнул.

– По стенке размажу!

– Занесло в эту чертову дыру, – продолжал ворчать Солдатов. – «Помочь надо подшефным!» – передразнил он кого-то. – А на хрена подшефные сюда залезли, чего им здесь надо?

– Помолчи, шоферюга, – бросил Кислов, – и без тебя тошно.

– Нет, ты скажи, – приставал Солдатов – на хрена эта Арктика нужна, ордена полярникам получать, да? Ну, понимаю, Тюмень, там хоть нефть качают, а здесь? Медведи, пурга да герои: одни лезут к черту в пекло, другие их спасают!

– Ты сколько классов окончил, паря? – спросил Белухин.

– Ну, восемь, – с вызовом ответил Солдатов. – Ты на классы не сворачивай, дед, не виляй и прямо скажи: зачем чуть не сорок лет здесь проторчал?

– Ты ж сам сказал, – ухмыльнулся Белухин, – ордена получать.

– И много их у тебя?

– Ни одного. У Ильи, кажись, два или три, сколько, Илья?

Анисимов поморщился.

– Ты серьезно, Солдатов? – спросил Седых. – Газеты хоть изредка читаешь?

– «Футбол – хоккей», – подсказал Чистяков. – До дыр зачитывает.

– Придуривается, – бросил Кислов.

– Без лекций обойдемся, – отмахнулся Солдатов.

– Не обойдемся, – возразил Седых. – Значит, Дежнев, Беринг, Седов, папанинцы – все они шли сюда за орденами?

– Географию я в школе учил, – нетерпеливо сказал Солдатов. – «Кухня погоды», полюс и прочее. Ты вот скажи, зачем сюда столько миллионов на ветер бросать? На хрена столько техники, людей отвлекать, когда полстраны – целина?

– Вот это уже разговор, – согласился Борис Седых. – А ты представь себе, что, скажем, Таймыр остался неисследованным. Что бы тогда было? Да мы бы остались без Норильска и его цветных металлов, черт бы тебя побрал! А золото Колымы и Чукотки? А газ полуострова Ямал, который скоро станет жизненно необходимым для страны? А как все это взять без Северного морского пути? А как обеспечить проводку караванов без авиации, ледовой разведки? А понять, что такое Арктика, без прибрежных и дрейфующих станций?

– Это он в школе не проходил, – вставил Кислов, – выперли за неуспеваемость.

– Я сам из девятого класса ушел, – обезоруживающе сказал Солдатов. – Неохота было на батиной шее сидеть… Ладно, Боря, не кипятись, считай, что провел среди меня разъяснительную работу. Только все равно не лежит у меня душа к твоей Арктике, я человек городской.