Фарли Моуэт - В стране снежных бурь Страница 24

Следующей задачей была крыша.

Поразмыслив, мальчик взял сломанное весло и положил его на камни поперёк будущего жилища — вместо стропила.

Затем он наломал охапку самых длинных ивовых прутьев, какие ему удалось найти, и сделал примитивное перекрытие; оно опиралось на стенку из камней и на остатки весла.

На это хлипкое основание кровли он накинул мехом вниз несколько шкур карибу.

Шкуры были уложены так, что образовывали к наружному краю стены скаты, по которым должны были стекать и дождь, и талая вода.

Вслед за этим пришлось собирать болотный мох и затыкать им многочисленные щели в стене. Потом Джейми забросил несколько охапок мха-сфагнума через дверной проём внутрь помещения и устлал им пол — получилась мягкая подстилка, что-то вроде тюфяка… Жилище было готово.

Постройка, к сожалению, выглядела далеко не внушительно.

Действительно, снаружи она очень походила на обыкновенную груду камней в этом сплошном царстве камня. Но внутри было тепло и даже уютно, а когда Джейми укрепил над входом полог из куска оленьей шкуры, маленькое каменное иглу стало казаться им почти роскошным, хотя в нём нельзя было ни вытянуться, ни встать во весь рост.

Тем временем Эуэсин трудился над изготовлением новых мокасин.

Хотя он часто наблюдал, как его мать и другие женщины-кри шили обувь, он никогда раньше не касался этого ремесла.

Он уселся за работу, твёрдо решив сделать всё от него зависящее, чтобы получилось хорошо.

Сперва надо было обработать шкуры.

Эуэсин отобрал три лучшие шкуры и погрузил их в тундровое озерко на два дня.

К концу этого срока волосяной покров стал легко отделяться от кожи, и мальчик без особого труда соскоблил волос лезвием своего ножа.

Затем он отрезал от шкур куски, покрывавшие ноги и лоб карибу. Эти куски кожи были жёлтого цвета, в мокром виде почти прозрачные и напоминали пергамент.

Эуэсин знал, что кожу полагается дубить, но это долгий и трудный процесс, а он не чувствовал уверенности в успехе подобного предприятия и взамен решил просто прокоптить шкуры. Он повесил шкуры над костром, в который накидал много мокрого мха, и потом время от времени смачивал шкуры водой.

Через несколько часов кожи стали грязно-коричневыми и Эуэсин решил, что их можно пускать в работу.

Вырезать заготовки для мокасин было несложно. Он снял со своей ноги изношенный лосиный мокасин, распорол швы, расправил кожу и аккуратно наложил её, как шаблон, на приготовленную шкуру.

Ловко орудуя ножом, мальчик выкроил требуемую заготовку.

Мокасин индейца кри такой формы, что его почти целиком можно вырезать из одного куска кожи. Потом заготовку сшивают по швам.

Сделать это не составляет особого труда — иголкой с ниткой. У Эуэсина не было ни того, ни другого, но, подобно всем жителям Крайнего Севера, он упорно стремился изготовить недостающий инструмент.

Он пересмотрел кости оленей, разбросанные вокруг лагеря, и отыскал лопатку молодого оленя, убитого охотниками Деникази.

Плоская середина кости была не толще одной восьмой дюйма, и из этой части лопатки мальчик вырубил кусок величиной с игральную карту и почти такой же тонкий.

Используя свой нож как стамеску, а камень как молоток, он аккуратно расщепил кость на множество кусков размером не крупнее зубочистки.

Острые с одного конца, куски оказались настолько гибкими, что не ломались даже согнутые вдвое. Но в этих осколках не было отверстия для нитки.

Эуэсин задумался, потом взял рыболовный крючок и, пользуясь его остриём, процарапал в толстых концах самодельных иголок по дырочке. Во время этой тонкой работы половина запаса иголок раскололась, но в конце концов в руках мальчика оказалось пять костяных игл; несмотря на их толщину, они вполне годились для шитья.

Вопрос о нитках решался проще.

Взяв один из мотков сухожилий, Эуэсин несколько минут вымачивал твёрдую, словно кость, ленту сухожилий в тёплой воде, пока она не стала мягкой и гибкой, как шёлк. Затем ножом он разделил полосу на отдельные жилы длиной примерно по три фута.

Теперь сын индейцев был готов к шитью мокасин. Протыкая отверстия в коже рыболовным крючком, Эуэсин принялся тачать швы. Вначале стежки получались неровными и слишком редкими, но у Эуэсина были ловкие руки, и скоро работа пошла не хуже, чем у женщин его племени.

Он выбрал для мокасин кожу с ног карибу — она прочнее и надёжнее, чем кожа на теле животного. Но тем не менее подошвы оказались тонкими — ведь кожа карибу уступает как по толщине, так и по прочности лосиной коже, которую обычно используют кри. Эуэсин восполнил этот недостаток, вырезав подметки из очень прочной кожи со лба оленя и подшив их снизу к мокасинам.

Готовые мокасины не отличались красотой, но казались достаточно прочными. Джейми рассмеялся, увидев такую обувь, но с большой радостью надел на ноги новую пару вместо старой, изорванной и стоптанной, которая едва держалась на его ногах.

Носки мальчиков уже давно износились, но когда они положили на дно мокасин слой мягкой травы вместо стельки, то ногам стало тепло и удобно. С одним серьёзным недостатком обуви пришлось считаться: снятые с ног мокасины из недублёной кожи быстро высыхали и становились твёрдыми, словно картон. Поэтому каждое утро перед обуванием в них наливали воду. Сначала ногам бывало холодно и мокро, но скоро становилось тепло, и более того: мокасины были почти непромокаемыми. Успешное изготовление обуви настолько ободрило Эуэсина, что он решил попытаться сшить зимние куртки (парки). Хороших шкур под рукой не было, и они с Джейми решили использовать захваченные с собой одеяла. Но скоро Эуэсин обнаружил, что портновское ремесло намного сложнее, чем кажется. В конце концов ему пришлось удовольствоваться двумя примитивными накидками, которые прикрывали только спину и грудь. До больших морозов их было достаточно, но индеец понимал, что наступит зима и ему придётся снова вернуться к сооружению одежды.

К концу недели пребывания в лагере у «оленьей ограды» друзья совершили ещё несколько чудес помельче и обеспечили себя всеми необходимыми вещами. Но они не только приобрели всё то, в чём остро нуждались, — само строительство иглу и изготовление одежды наполнили их сердца уверенностью в своих силах. Они были вправе гордиться результатами: «дом», мокасины, плащи и сотня фунтов вяленой оленины, которую можно хранить очень долго и которая равноценна пятистам фунтам свежего мяса. Очень много мяса! Когда Эуэсин посмотрел на их запас, то вдруг понял, что зимнее питание будет слишком однообразным.

— Как насчёт того, чтобы наловить рыбы? — предложил он в один прекрасный день. — Когда сегодня утром я ходил на озеро по воду, то видел много хариусов. Вот бы нам придумать, как поставить нашу сеть, — мы могли бы поймать уйму рыбы.