Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина Страница 24

Вся эта путаница вдруг превратилась в удивительную систему. Крупнейшим объектом спиртозавода будет комплекс из 180 силосных секций, общей емкостью 45 тысяч тонн кукурузного зерна. Гораздо яснее, чем цифры, представление о размерах этого хранилища дал бы вид 150 поездов по тридцати вагонов каждый, содержимого которых хватит для питания завода в течение двух месяцев. Состоящий из двух частей колосс элеватора рождается без обычных для бетонных работ лесов и сложной опалубки. После того как был заложен фундамент, просто поставили деревянную раму, чуть меньше метра в высоту, которая с помощью болтов ежедневно передвигается по отвесной железной арматуре и фрезерованной нарезке на 120 сантиметров. Издалека казалось, что серый бетонный колосс с узенькой окантовкой наверху не подавал признаков жизни, только подъемник с бетоном ежеминутно взбирался на край и тотчас же падал вниз.

Зато вблизи строительство было похоже на разворошенный муравейник. На лесах сновали рабочие с тачками жидкого бетона, который непрерывным потоком вытекал из выпускного желоба. Серой кашицей заполнял он одну ячейку сложного сота за другой. Вот уже туда пришли другие рабочие, чтобы несколькими поворотами рычага поднять и бетон, и тачки, и тонны дерева и железа на несколько миллиметров вверх. И так шло все время, словно здесь играли в игру: кто кого перегонит.

— Ночной сказочный корабль, что вы видели вчера вечером, — поясняет инженер Цаска, — это освещенные леса высотой тридцать пять метров, на которых работала ночная смена бетонщиков. Элеватор поднимется на пятьдесят два метра в высоту, и на его постройку пойдет сорок тысяч мешков цемента.

Мы были пока у первого из тридцати обширных объектов будущего спиртозавода. В тесном соседстве с ним поднимались будущие цехи предварительной обработки кукурузы, солодовни и главное здание для бродильни. Немного дальше второй руководитель строительства возглавлял монтаж пятнадцати гигантских теплообменников, на другом конце начинали сваривать нефте- и спиртохранилища. И повсюду ящики с насосными агрегатами, огромные катушки с кабелем, освобожденные от упаковки турбины, электромоторы, компрессоры, генераторы и уйма мелкого машинного оборудования с монтажными знаками и надписями по-испански: «INDUSTRIA CHECOSLOVAKA».

Когда придет в движение это гигантское предприятие, Аргентина получит право называть еще одну часть своей собственности в превосходной степени: крупнейший спиртозавод в мире.

Четверть миллиона литров чистого спирта потечет ежедневно прямо в танкеры, бросившие якоря на Паране. А среди пампы останется на долгое время памятник искусным рукам и мудрым головам чехословаков.

Без Параны Аргентина не была бы Аргентиной. По течению этой реки в глубь Южной Америки проникали первые конкистадоры, пытаясь найти прямой путь между устьем Ла-Платы и неиссякаемыми кладами серебра в современной Боливии и Перу. По Паране плыли иезуитские миссионеры, надеясь, что им удастся превратить безбожников-индейцев в покорных христиан. По Паране работорговцы XIX и XX веков возили безработных пеонов на плантации йербы матэ в Парагвай и Мисьонес, чтобы опустошить девственные леса великолепных деревьев и выжать последние силы из тысяч людей. По Паране и в наши дни идут большие грузы: вверх — с промышленной заокеанской продукцией, вниз — с дарами плодородной земли.

Росарио, второй по величине город Аргентины, удален от устья Ла-Платы почти на 300 километров, но, несмотря на это, у его каменных причалов швартуются океанские колоссы водоизмещением в тысячи тонн. Они не остаются в Росарио, а пробираются выше вверх по течению грязных вод, чтобы в Санта-Фе выгрузить товары со всех пунктов земного шара. Лишь самые большие из них возвращаются нагруженные зерном, кожами, хлопком, мясом, кебрачовым экстрактом, кукурузой. Остальные же с меньшим водоизмещением пробиваются затем еще дальше — в Ресистенсию, в Посадас. А совсем мелкие речные суда забираются вверх по течению Параны в самую глубь страны, куда-то далеко в Бразилию или по Парагваю в Асунсьон и еще дальше, в Пуэрто-Суарес в Боливии, за две с половиной тысячи километров от Ла-Платы.

Кроме своего морского порта, Росарио, находящийся в глубине страны, достопримечателен еще и тем, что он вовсе не столица провинции, хотя в нем более полумиллиона жителей. Первенство захватил Санта-Фе со 140 тысячами.

Дети в белых халатах, бегущие в школу, на мгновение останавливаются под развесистым омбу, свободной рукой прикрывают глаза, чтобы не упустить необычное явление на дороге, и затем бегом наверстывают потерянное время. Четыре линии телефонных проводов тянутся вдоль шоссе на различном расстоянии от него, словно желая подчеркнуть бесконечные просторы пампы. Столбы из кривых стволов иногда пропадают, уходя куда-то вглубь, и тут же появляются, продолжая неутомимо ткать свою сверкающую паутину. Стук колес на асфальтовых стыках ежеминутно заглушает шум дизелей, и мимо проносится грузовик с одним-двумя прицепами. Живой скот, горы апельсинов, чудовищные грузы хлопка — первые ласточки счастливо закончившейся «рулетки» на севере, в Чако.

Потом пампа неожиданно расплывается, в тумане исчезают статисты — благородные быки и не менее благородные телки, — и по обеим сторонам растекается зелень мандариновых садов, окрашенная золотом наливающихся сладостью плодов. Криожьё в широких сомбреро обламывают ветки с нежными мандаринами и осторожно укладывают их в корзины, в которых золото севера в тот же день отправится в Буэнос-Айрес.

И вот мы в Санта-Фе. На самой оживленной улице его висят огромные государственные гербы из цветныу электрических лампочек. Цилиндры элеваторов поднимаются в небо, с которого снова палит солнце, как будто сибирские холода предыдущих дней были всего-навсего сном. Через час езды исчезает гладкий бетон, и сразу попадаешь в другую Аргентину, в Аргентину терраплена.

Что такое терраплен?

Словарь отвечает одним словом: насыпь. И действительно это насыпь, хотя аргентинские дорожные карты пытаются выдавать ее за дорогу. Правда, в виде извинения прибавляется замечание: «Empeora con luvias» — «Ухудшается во время дождя». Практически это выглядит так: поскольку правительство не обязано заботиться о состоянии дорог, жители селения образуют consorcio caminero — дорожные кооперативы на началах взаимопомощи; они валят лес, если он еще остался, корчуют пни и вспахивают прямую как стрела дорогу. Делают на ней высокий гребень, чтобы вода, самый страшный враг, быстро стекала в канавы; но это не очень помогает. Когда наступает период дождей, лучше не высовывать из дому носа. Терраплен — это непрерывная цепь маленьких болот, из которых грузовики поднимают фонтаны грязи, едва они начнут немного подсыхать. А поскольку в период между дождями и засухой от терраплена остаются одни выбоины, все начинается снова с плугов.