Последний рай. Черные острова - Милослав Стингл Страница 24

Трегаскис в своем «Гуадалканалском дневнике» тоже упоминает о необыкновенной стойкости Воузы. Подвигом островитянина-разведчика были восхищены все, кто в то памятное время сражался на меланезийском острове. Он стал, — как уже было сказано, почетным морским — пехотинцем США, ему было присвоено звание сержанта. Американские и английские генералы лично вручили вождю деревни Ророни высокие награды.

Воуза с гордостью показывает их мне. А потом приглашает в свою хижину. На ее стенах висят окантованные в рамку дипломы. Точнее, это не дипломы, а письма. Вот письмо от Уинстона Черчилля, а вот от американского президента и подпись: «Франклин Делано Рузвельт». А вот недавно вышедший указ о награждении его новым высоким британским орденом и под ним подпись: «Е. R.» — Елизавета, королева английская.

Я не верю глазам своим: здесь, на другом конце планеты, вождь затерявшейся в джунглях деревушки показывает мне свою переписку с сильными мира сего[55].

Воуза, рассказавший мне столько интересных историй из своей гражданской и военной жизни, был далеко не единственным меланезийцем, воевавшим против оккупантов. Островитяне по-разному участвовали в военных действиях. Непосредственно в частях, высадившихся на Гуадалканале, были три жителя Соломоновых островов — Соломон Дакеи, Гуго Гигини и Силас Ситаи.

Это — единственные островитяне в десятитысячной армии, вторгшейся на Гуадалканал. Они учились в средней школе в Суве, и когда началась подготовка к высадке, то знающие английский парни стали идеальными переводчиками и проводниками. Силас Ситаи — первый местный житель — окружной комиссар, фактически коллега Гордона.

Другие островитяне боролись против оккупантов, пользуясь главным образом методами лесной войны. В джунглях их невозможно было ни поймать, ни уничтожить. Яркую страницу в историю острова вписали два партизанских отряда, о делах которых мне многие рассказывали.

Первый отряд возглавил один из тогдашних окружных комиссаров — Мартин Клеменс. Когда на острове высадились японцы, он вместе с восемнадцатью местными полицейскими ушел в горы. Там они создали небольшую оперативную базу, засеяли поля и стали возделывать таро, пополняя свои ряды жителями горных деревень.

Отряд вскоре превратился в партизанский батальон, который до самого возвращения союзников доставлял японцам немало хлопот. В отряде Клеменса был создан своеобразный боевой гимн лесной войны на Соломоновых островах — «Кто же эти божьи солдаты…». На странном меланезийском жаргоне он начинается словами:

«Ми лауг алонг ю, джапани. Ха, ха, ха, ха…» («Мы смеемся над вами, японцы. Ха, ха, ха, ха…»).

Эту песню распевали и несколько десятков матросов «партизанской флотилии», образованной на Соломоновых островах другим окружным комиссаром, Доналдом Кеннеди, который тоже остался на Гуадалканале. Кеннеди вместе со своим отрядом переправлялся с места на место в длинных каноэ. Настоящий корабль в нашем понимании этого слова у партизанского «адмирала» был всего лишь один — пузатый баркас «Дадавата», водоизмещением десять брутто-регистровых тонн. И вот на таком суденышке Кеннеди посещал все крупные острова архипелага, нападал на японские патрули, уничтожал прибрежные наблюдательные пункты и отдельные пулеметные гнезда противника, а главное — вел жестокую борьбу с небольшими японскими грузовыми и транспортными судами императорского флота. А в лагуне Марово флотилия Кеннеди сумела даже потопить довольно крупный японский корабль. Когда японцы нападали на деревянный «военный флот» Кеннеди с воздуха, экипажи прыгали в воду, стараясь уйти подальше от своих лодок, и плавали так до тех пор, пока самолеты не исчезали за горизонтом.

Воуза, Клеменс, Кеннеди и его моряки пережили войну с японцами. С ними пережила ее и их песенка. До сих пор она остается здесь самым популярным шлягером, хотя со времени войны прошло уже много лет.

Жители Соломоновых островов оказали неоценимую услугу союзникам, ведя вместе с некоторыми чиновниками колониальной службы и плантаторами, которые не покинули островов, наблюдательную службу на стратегически важных участках — в проливах между островами, на оживленных трассах, вблизи японских воинских лагерей и баз. Эти выдвинутые вперед «глаза» союзнического командования в Тихом океане получили прозаическое название — «стражи побережья».

Именно они следили с Золотого гребня за строительством аэродрома в Гуадалканале, и их сообщения фактически привели в движение всю наступательную машину союзников. Руководствуясь полученными данными, американские самолеты уничтожали японские караваны. Они сыграли важную роль и в ликвидации последней японской флотилии, которая должна была изменить соотношение сил на острове. При этом японцы потеряли более десяти крупнотоннажных транспортных судов, несколько крейсеров и другие военные корабли. Одним из «стражей побережья», способствовавших успеху союзников, был и Воуза.

Однако публицисты и историки, изучающие тихоокеанскую войну, редко вспоминают об этих героях Гуадалканала. Да они и мало что знают о них. Воуза — исключение. Большинство «стражей побережья», в отличие от нашего хозяина из Ророни, не получили за свои воинские заслуги ни наград, ни отличий. Их имена не значатся на памятнике павшим, воздвигнутом в Хониаре. И тем не менее многие из них заплатили за освобождение Гуадалканала своими жизнями. Японцы отчаянно преследовали их, не испытывая к пленным ни капли жалости. Почти всех «стражей побережья» подвергали пыткам, а потом убивали. Лишь Воуза сумел пережить свою смерть. И поэтому он, одетый в парадную форму морских пехотинцев, смог на прощание спеть мне свою любимую песню: «Ми лауг алонг ю, джапани. Ха, ха, ха, ха!»

ЕПИСКОП В ШОРТАХ

Хониару, маленькую столицу протектората, я досконально изучил в течение нескольких дней. Гордон представил меня большинству английских чиновников и нескольким китайским коммерсантам, владеющим всеми магазинами, расположенными на Мендана Авеню, фактически единственной улице во всем протекторате.

Здесь через несколько дней после моего приезда на Гуадалканал я встретил тогда еще мне не знакомого улыбающегося мужчину средних лет в шортах. На его рубашке с короткими рукавами был вышит маленький черный крестик. Оказалось, что этот европеец такой же чужеземец на Гуадалканале, как и я, — католический епископ одной из двух епархий, имеющихся на Соломоновых островах.

Епископ в шортах управляет епархией, центр которой размещен на севере протектората, на острове Гизо. Зовут его Эйсебиу Кроуфорд, и живет он на островах уже почти десять лет. Отец Кроуфорд представил меня настоятелю второй епархии в Хониаре — Стьювенбергу. Благодаря их содействию мне удалось посетить также некоторые местные католические миссии.

Миссии и миссионеры— это важнейшая и, уж во всяком случае, одна из первых глав современной истории Меланезии. И не только Меланезии. Всюду, где жили или живут народы, стоящие на низкой ступени развития, миссионер, как правило, приходил раньше солдата, полицейского или торговца. Поскольку же именно эти первобытные этнические группы и именно те страны, где они обитают, интересуют меня больше всего, то с миссионерами во время