Жюль Верн - Великолепное Ориноко Страница 25

Остается сказать, при каких условиях, изучив Ориноко от многочисленных рукавов его устья до Боливара и от Боливара до Урбаны, оба друга захотели обследовать восточный берег реки. Оставив свою пирогу и багаж в Урбане, один из них взял с собой инструменты для наблюдений и превосходный карабин системы Гаммерлесса, другой вооружился ящиком натуралиста и ружьем. Кроме того, каждый взял с собой по паре револьверов в кожаных кобурах.

Оставив Урбану, Жак Хелло и Герман Патерн направились к горам Сьерра-Матапея, до тех пор мало исследованным. Их сопровождала охрана из мапойосов, несших разный материал, необходимый для лагерной жизни. Когда они очутились у цели своей экспедиции, их отделяло от берегов Ориноко 300 километров. Изучив течение Суапура, в южном направлении, и течение Тортуги, или реки Шаффаньона, в северном направлении, сняв план местности и собрав нужные растения, они решили возвращаться.

Вот тут-то и случились с ними неожиданные события.

Прежде всего, молодых людей атаковал отряд индейцев, которые бродят в глубине страны. Когда они, не без опасности для себя, отразили это нападение, им пришлось отступить со своей охраной к подножию Сьерра-Матапея, где проводник и его люди предательски покинули их. Оставшись на расстоянии 20 лье от Урбаны без провизии, которая оказалась украденной, имея только инструменты и оружие, они решили идти к этому городу, питаясь дичью. Ночи они проводили под деревьями: один спал, другой был настороже.

Таким-то образом 48 часов назад их застала врасплох на. отдыхе, после землетрясения, масса черепах. Отступить они не могли, потому что отступление им было отрезано хищниками, которых теснили черепахи. Тогда они не задумались взобраться на эту массу, которая двигалась по правому берегу Ориноко, что было и благоразумно, и по пути. До сих пор их примеру последовали только обезьяны, но за несколько лье до реки в этот самый день еще ряд испуганных животных последовал за обезьянами. Тогда положение стало очень опасным. Приходилось защищаться против хищников: пум и ягуаров. Несколько штук их было убито, пока масса черепах продолжала продвигаться к Ориноко. Однако Жак Хелло и Герман Патерн расстреливали уже последние свои патроны, когда заметили вдали первые дома Урбаны за линией огня, который защищал город. Дальнейшее уже известно. Так кончилась экспедиция этих двух французов. И так как оба они были живы и здоровы, а город избежал опасности быть раздавленным этой движущейся массой-лавиной, то все оказалось к лучшему.

Так окончил свой рассказ Жак Хелло. Что касается дальнейшего путешествия, то он намерен был продолжать его по-прежнему. Герман Патерн и он должны были продолжить исследование реки до Сан-Фернандо на Атабапо.

— До Сан-Фернандо? — спросил Мартьяль, сдвигая брови.

— Но не дальше, — ответил Жак Хелло.

— А!

Вероятно, в устах сержанта Мартьяля это «а» должно было означать скорее удовольствие, чем неудовольствие.

Очевидно, нареченый дядюшка Жана Кермора становился все более и более антиобщественным человеком.

Жан вынужден был в свою очередь рассказать свою историю, и нет ничего удивительного, что Жак Хелло проникся живым участием к этому юноше 17 лет, который не отступал перед опасностями подобного путешествия. Его товарищ и он сам не знали лично полковника Кермора, но в Бретани они слышали о его исчезновении. И вот теперь они встретили этого полуребенка, отправившегося на поиски отца, Герман Патерн, который сохранил некоторые воспоминания о семье Кермора, старался припомнить все, что он знал…

— Жан, — сказал Жак Хелло, когда тот окончил свой рассказ, — мы счастливы, что встретились с вами. И так как мы все равно намерены были ехать в Сан-Фернандо, то отправимся вместе. Там, я надеюсь, вы получите новые данные, касающиеся полковника Кермора, и если мы сможем быть вам полезными, рассчитывайте на нас.

Молодой человек поблагодарил своих соотечественников, сержант же Мартьяль пробормотал про себя:

«С одной стороны три географа, а с другой стороны эти два француза!.. Тысяча громов!.. Это слишком много… слишком уж их много, этих людей, желающих оказать нам услуги!.. Внимание!.. Надо быть настороже!»

В этот день к полудню приготовления к путешествию были окончены, поскольку они относились к третьей лодке, так как обе другие были уже готовы с утра. Третья лодка называлась «Мориша». Ее рулевым был банивас, по имени Паршаль, а гребцами девять индейцев. Возобновив провизию, Жак Хелло жалел лишь о лагерных принадлежностях, которые были украдены у него во время экспедиции к Сьерра-Матапею. Что касается Германа Патерна, спасшего свой ящик натуралиста, то ему жаловаться было не на что.

На другой день, 28 августа, с восходом солнца пассажиры всех трех лодок распростились с губернатором, Маршалем и жителями, которые оказали им такой радушный прием.

Лодки отчалили одна за другой. Поднимавшийся ветер благоприятствовал плаванию, и, так как он свежел, можно было рассчитывать на благоприятное путешествие. После прощального привета Урбане подняли паруса и поплыли вверх вдоль правого берега, где течение слабее.

Начиная от Урбаны Ориноко течет почти по прямой линии, с севера на юг, до Сан-Фернандо. Оба этих города занимают углы двух главных поворотов реки и лежат почти на одном и том же меридиане. Таким образом, при благоприятном ветре путешествие оказалось бы недлинным.

Все три фальки шли вместе с одинаковой скоростью, то гуськом, как шаланды на Луаре, когда этого требовала узость фарватера, то вытянувшись в одну линию, фронтом, когда фарватер был достаточно широк.

Нельзя сказать, чтобы русло Ориноко было узко между берегами, но выше Урбаны река загромождена обширными песками. В то время пески, нанесенные разливами, образовывали множество островов, центральная часть которых представляла собой зеленеющие холмы. Поэтому необходимо было лавировать между ними.

Когда лодки сближались до нескольких метров, пассажиры разговаривали друг с другом. Жан не мог не отвечать на обращенные к нему вопросы, так как разговор касался главным образом поисков полковника Кермора и шансов их успеха. Жак Хелло не переставал подбадривать юношу.

Время от времени Герман Патерн, поставив свой фотографический аппарат на носу «Мориши», делал снимки с тех пейзажей, которые того стоили.

Разговоры не ограничивались обменом мыслями между «Галлинеттой» и «Моришей». Оба француза интересовались также географической экспедицией Мигуэля, Фелипе и Варинаса. Часто можно было услышать, как они с воодушевлением спорили, когда сделанные на пути наблюдения давали почву для каких-нибудь выводов. Французы сразу ухватили различие характеров трех ученых. Как и следовало ожидать, более всего доверия и симпатии внушал им Мигуэль. В общем, этот маленький мирок уживался как нельзя лучше; Жак Хелло извинял даже сержанту Мартьялю его ворчливость старого солдата.