Леонид Репин - Параметры риска Страница 25

Наверное, мы недооцениваем роль пустыни в окружающем нас мире. Жителям средней полосы она кажется чем-то далеким и экзотическим, бесплодным и бесполезным — мертвым куском земли, отделенным лесами, морями, горами, — и внешне это как будто бы так.

Но и совсем не так. Пустыни Средней Азии раскинулись на огромной площади и занимают седьмую часть территории нашей страны. Их протяженность с севера на юг около 1200 километров. Эти семеро прошли все те знойные километры.

Но пустыня вовсе не пуста! Многие и многие виды животных ее населяют, и, право же, нет для них более желанного места. Скромные как будто бы, но па самом деле могучие растения пробиваются к свету через пески, добывая для себя воду с глубины в несколько десятков метров. И, конечно, пустыня таит бесценные клады.

Не забудем и о той роли, которую играют пустыни в формировании погоды. Вот мы, жители европейской части страны, сетуем на несносную жару, па какой-то циклон, несущий нам сушь. А пришел-то он вот из этих мест, из этих песков…

Но все же и здесь можно жить. На редких метеостанциях, разбросанных на всем протяжении Каракумов, куда и воду-то завозят раз в несколько месяцев, между раскаленными песками и свирепым солнцем тоже обретаются люди.

Накануне "тарта я спросил каждого из семерых: что толкнуло их в эту дорогу. Конечно, каждый ответил по-своему. Но в их ответах было и много общего.

Николай Кондратенко: "В таком походе приходится работать не сколько можешь, а сколько надо-никто не может жить за чужой счет. Во многом это жизнь на пределе. И мне кажется, каждому мужчине надо знать свой предел, свои максимальные возможности".

Эмиль Баль: "Я очень люблю ходить по безлюдной местности. И не только по пустыне, по горам тоже. Я убедился в том, что каждый трудный поход — это преодоление себя, своей слабости. И знаю, как это закаливает физически и психологически. Наверное, поэтому меня снова и снова тянет в такие походы".

Виктор Голиков: "Мне кажется, в каждом человеке живет нечто, толкающее его в странствия — некий зуд неудовлетворенности собой, стремление сделать что-то полезное. Во мне эти ощущения всегда жили. Ну и, конечно, меня тянуло к необычному, хотелось испытать себя в очень трудных условиях".

Гельмут Гегеле: "Я знаю, что этот маршрут будет труднее всех предыдущих, поэтому мне надо пройти его".

Зейнел Сакпбжанов: "В эту компанию меня привело любопытство. А коллектив оказался очень интересный, дружный и помог мне лучше узнать себя. Иду, потому что хочу понять, что я могу".

Николай Устимснко: "Я никогда не был в таких трудных условиях, поэтому мне и хочется как бы взглянуть на себя со стороны. Ну и, конечно, просто интересно увидеть те места, где мы пойдем. Я понимаю, что мне придется преодолевать себя…"

Владимир Климов: "Во время подготовки к этой экспедиции нам приходилось от очень многого отказываться, убеждать себя, что все трудности можно преодолеть, все можно вытерпеть. Я считаю, что именно терпение — главное качество мужчины. В таких походах, как наш, надо уметь зажать себя в тиски и терпеть — только в этом случае можно рассчитывать на успех.

Самое трудное в их жизни в пустыне — это не ночные переходы с тяжелой поклажей, а, как ни странно, дневные переживания зноя. Очень хочется спать, но спать удается только урывками: тяжелый, горячий воздух гонит сон прочь. Едва остановишься, как налетают невыносимые в своей назойливости мухи, о которых Зейнел сказал как-то в сердцах: "Лучше бы они вымерли вместе с динозаврами!"

Но дневки это не просто отдых. Вернее — желание обрести отдых. В то время они проводили медицинские обследования, вели метеонаблюдения, действовали по биологической программе. И эта научная работа тоже отнимала много сил и времени.

Зато никогда прежде ни одна экспедиция, находящаяся в пустыне, не была столь тщательно подготовлена и проведена с точки зрения науки.

Специалисты четырех крупных исследовательских институтов страны разработали обширные программы. Александр Фрейнк, руководитель научной группы, насчитывавшей 21 человека, на двух машинах тоже пересек Каракумы. Не думаю, что всем этим людям было много легче, чем семерым: солнце и пески одинаково беспощадны ко всем.

Кандидаты медицинских наук Геннадий Давыдов и Анатолий Лосев, много сделавшие для подготовки советской и болгарской экспедиций в Гималаи, вели большую работу и с этой группой. На них лежала вся психофизиологическая часть программы.

Рассказывая о ней, Давыдов начал совершенно с другого конца: "Вы, вероятно, слышали высказывание Фритьофа Нансена о том, что можно привыкнуть ко всему на свете, кроме холода?" Я такого высказывания не знал и потому осторожно возразил: "Но ведь он никогда не был в пустыне…" — "Об этом и речь, — сказал Давыдов, — иначе бы он высказал аналогичную мысль и о жаре в пустыне".

В лаборатории, где работают Давыдов и Лосев, занимаются изучением жизнедеятельности организма в экстремальных условиях. Большая высота, избыточное тепло, холод, газовый состав — все это первостепенные факторы, оказывающие самое прямое воздействие на жизнь человека. Здесь все важно — малейшие детали, едва уловимые реакции. Ведь на основе таких наблюдений и исследований вырабатываются практические рекомендации для нефтяников, водителей машин, геологов: для всех тех, для кого пустыня — рабочая площадка.

Эта экспедиция Давыдову и Лосеву тем более была интересна, потому что так называемый "пустынный фактор" как раз наименее изучен, чем какой-либо другой. В тепловых камерах ставилось множество экспериментов, но вот такого, реального, идеально обставленного самими условиями, да и в смысле оснащенности специальной аппаратурой, — такого опыта еще не было.

Помолчав, Давыдов добавляет в раздумье: "В общем-то, если уж совсем честно, противоядия от жары у нас нет".

Но тем и интересен этот эксперимент, что он открывал перед учеными новые возможности: он позволит выработать новые практические рекомендации для тех, кто готовится работать в таких же условиях.

Вот почему и эти двое — Давыдов и Лосев — стараются «поймать» механизм адаптации, проследить, как длительное пребывание в пустыне влияет на жизненные процессы с точки зрения физиолога и психолога.

Ученые работали, готовя этот эксперимент, с новейшими приборами, проводили многочисленные тесты и могли рассказать о каждом из семерых столько, что можно было подумать, будто они много лет были закадычными друзьями.

Тот же Лосев сказал: "Мы не давали им советов — перед нами не стояла такая задача. Но в психологическом отношении группа сложилась однородная. Мне нравится, что ролевые функции у них распределены довольно четко и не нарушаются. Это очень важно в таком трудном деле".