Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы Страница 26

Думаю, теперь понятно, почему «гвоздем» кампании стал поиск журналистов, которые взялись бы протолкнуть наши материалы. И не побоялись бы возможных неприятностей. А неприятности могли быть крупные. Такие журналисты нашлись. Первой была Татьяна Меньшикова («Советская Культура»), ее быстро поддержали Татьяна Виноградова («Известия») и Алексей Сергеев («Социалистическая Индустрия»), потом подключились десятки других.

Странно, но эта часть операции оказалась очень простой. Пресса в то время была вообще организована чрезвычайно любопытным образом и самое забавное — то, что про основные особенности этой организации до сих пор не написано нигде. Например — почему хорошие журналисты с таким удовольствием тратили массу времени на привлечение непрофессиональных авторов и фотографов. Да потому, что в свое время уже полусумасшедший Ленин заметил, что в социалистическом обществе газеты должны на 70 % состоять из материалов, представленных людьми с улицы, и только на 30 % — из профессиональных. А спустя много лет — изречение сие было трансформировано в указ о том, что в каждом номере каждой газеты сумма гонорара должна была делиться в соотношении 3:7 между материалами профессиональными и любительскими. Очевидно, что любительских меньше — и потому мне могли за фотографию, опубликованную в газете, заплатить впятеро больше, чем за фотографию не хуже, напечатанную на той же полосе и тем же форматом — профессионалу (внутри «категории» делилось уже просто по объему). Естественно, что чем больше любительских материалов в номере — тем больше будет и ставка у журналистов. Не говоря о том, что за причесывание любительских текстов им доплачивали особо, и за работу с массово поступающими откликами — тоже.

Однако интерес интересом, а последствия — последствиями. И следующим этапом была организация журналистам прикрытия. Было совершенно понятно, что главные события развернутся, когда после сотворенных публикаций их начнут дергать «на ковер». И единственное средство обороны для них — поступившие в редакцию по почте отклики читателей. В достаточном количестве, а также в соответствующем ассортименте — от частных лиц, от крупных ученых, от разнообразных научно-исследовательских институтов, других производственных ведомств и так далее. Обязательно как минимум несколько откликов с места событий, желательно даже от сотрудников Памиркварцсамоцветов.

Все это само по себе не происходит. Пожалуй, самый большой объем работы за всю кампанию приходился именно на производство откликов, причем никакое жульничество ввиду серьезности драки не было допустимо. Десятки спелеологов потратили на это месяцы. Опять же забавно. Директор любой государственной организации, как правило, подписывал подобное письмо в редакцию, не читая. Но только «из рук» пользующегося его доверием доктора наук. Который спелеологом обычно не является. Его самого нужно сначала заинтересовать тематикой, а заодно и предложить полный текст письма. Причем все это следовало делать в строгой координации — для того, чтобы лавина откликов поступила до того, как журналиста поджарят и подадут на стол с хреном и со сметаною. То есть — все десятки и сотни откликов должны были быть синхронно готовы к отправке в день выхода статьи. Разумеется, здесь уже обойтись только московскими силами было невозможно. Совершенно неоценим оказался вклад туркменских спелеологов, особенно из группы Валентины Никитиной, красноярцев, свердловчан, многих других. На удивление дружно отозвались и крупные ученые. Многие из них, как, например, академик Яншин, включились в кампанию со всем возможным энтузиазмом еще до того, как мы на них вышли сами.

Словом, хоть все и проходило относительно тихо, активность масс была ничуть не меньшей, чем в «перестроечное» время, и существенно более эффективной. Конечно, сыграло свою роль и то, что речь шла далеко не о таком гигантском проекте как, скажем, с поворотом сибирских рек, но эта роль была минимальной. Тотальное государственное планирование подразумевало отсутствие разницы в размахе и значимости проектов — все они защищались с одинаковой яростью. Просто при атаке на мелкий проект обычно не мобилизуется крупных сил, а оборона очевидным образом строится согласно ожидаемой силе нападения. Мы смогли победить просто потому что противник не ожидал такой массированной атаки на столь малозначимый с их точки зрения объект. А кроме того — потому, что несколько лучше умели извлекать уроки из истории, в частности — истории военно-морской. Уже мало не двести лет, как известно: если артиллерия противника объективно сильнее, то единственный шанс к победе состоит в том, чтобы укараулить момент и навязать противнику бой в виде свалки. Разрушая его преимущества в эскадренном бою на расстоянии и реализуя собственные — в силе духа и моральной правоте. Так что — ошибку адмирала Рожественского под Цусимой мы не повторили.

Удивительно, что такие кампании были не просто возможны в то время, но они были много более эффективными, чем сейчас. Если кампания дистанцировалась от любой политики и велась только по некоторому конкретному поводу, при хорошей организации она выигрывалась всегда. И никому никаких взяток не нужно было давать. И всевозможные партийные структуры всегда можно было убедить выступить на своей стороне — хороших людей там тоже было достаточно. Очень забавно, например, выглядела поддержка наших действий парткомом того института, где я тогда работал и где базировалась моя спелеосекция — ВИМСа. Я всегда держался подальше от политики. Даже в комсомол меня затащили только на втором курсе МГУ исключительно из соображений, чтобы не портить статистику курса. Потом я просто засунул членский билет в шкаф и забыл про него, «утеряв связь с организацией». Теперь же, перейдя Рубикон, следовало ждать ответного хода противника, причем очевидно, что по линии общественно-политической. И строить «стратегически внезапную оборону». Обычно правда — кратчайший путь к цели, а потому — пришлось сделать морду лопатой и заложить круг по институтскому «треугольнику» — парткому, профкому и комитету комсомола. С лекцией о том, какую кампанию мы проводим и какого вскоре следует ожидать потока кляуз (а ожидать следовало многого — от разоблачений в шпионской деятельности до обвинений в гомосексуализме). Во всех трех «комах» с удовольствием выслушали лекцию и план кампании, согласились с тем, что кляузы будут и что их нужно будет с интересом прочитать и выбросить, а потом завели длинный разговор о том, какой чушью занимается институтская комсомольская организация, а вот какие серьезные и хорошие дела идут мимо них. И во всех дальнейших перипетиях прочно стояли на нашей стороне.