Владимир Санин - Вокруг света за погодой Страница 26

В этом доме Хемингуэй написал «По ком звонит колокол», «Праздник, который всегда с тобой»; здесь он задумал великую повесть «Старик и море», создал много других замечательных произведений.

Мы убаюкивали себя этими мыслями и заранее поздравляли друг друга до тех пор, пока «Волга» не начала слегка подрагивать. Потом она неожиданно тормознула, отчаянно чихнула, да так, что мы подскочили, и стала передвигаться по шоссе конвульсивными рывками, как находящаяся при последнем издыхании лошадь. Вышел из строя карбюратор. Спотыкаясь на каждом шагу, обгоняемая пешеходами, она кое-как доплелась до своего гаража и, насмешливо фыркнув на прощание, скрылась за его дверями.

Так что дом Хемингуэя мы не увидели. Вот если бы мы остались до завтра — другое дело; завтра Игорь получает новую «Волгу». Видимо, по закону бутерброда, это произойдет в тот самый момент, когда «Академик Королев» будет сниматься с якоря.

Отдохнув в кругу гостеприимной семьи Фесуненко, мы отправились на судно. На причалах гаванского порта шла разгрузка десятков судов. Почти все они были под флагами Советского Союза и других социалистических стран. Целые флотилии танкеров и сухогрузов ежедневно доставляют на остров нефть и металл, машины и продовольствие. Оказавшись в кольце экономической блокады, Куба выстояла благодаря этой всеобъемлющей братской помощи. Более того, по сравнению с временами Батисты страна решительно преобразилась. Нынче Куба обладает мощным рыболовным флотом, ее промышленность выпускает сахароуборочные комбайны и разнообразное оборудование, значительно увеличилось производство сахара — основной статьи экспорта. Пожалуй, во всей долгой истории человечества не было более яркого примера столь бескорыстной и жизненно необходимой помощи, какую социалистический лагерь оказывает Кубе.

На улицах Гаваны — разноязыкая речь: в стране работают многие тысячи посланцев социалистических стран. Всегда приятно увидеть соотечественников, и по дороге мы забрели в столовую, где питаются советские специалисты. И тут же от буфета донеслось:

— Больше не становитесь! Я предупреждала вот эту женщину, чтобы за ней никто не занимал!

Честное слово, мы с несказанным наслаждением внимали этому монологу — столько в нем слышалось знакомого, родного.

На «Королеве» капитан устроил прием в честь доктора Родригеса. Сначала беседа шла на испанском, но потом наш гость понял, что не все мы владеем языком Сервантеса в совершенстве, и перешел на английский. Благодаря этому мне удалось выяснить, что доктор Родригес с большим уважением относится к нашей миссий и надеется, что результаты Тропического эксперимента подтвердят его теорию возникновения и распространения вест-индских ураганов. Я припомнил один разговор с Пушистовым: Петя настроен оптимистично, он верит, что рано или поздно люди найдут возможность либо предупредить, либо ликвидировать тропические шторма, хотя для этого и потребуется чудовищная энергия — побольше той, которая выделяется при взрыве водородной бомбы. Доктор Родригес, однако, скептически отнесся к такой перспективе. «Чтобы укротить ураганы, — сказал он, — нужно изменить всю циркуляцию атмосферы. Это невозможно».

Правда, кубинский ученый сделал оговорку, что имеет в виду ближайшие сто — сто пятьдесят лет. Так что время у нас еще есть, проверим, кто прав. А вечером к нам приехали Игорь Фесуненко и его коллега корреспондент АПН Игорь Немира. В столовой команды они рассказали экипажу о своих поездках по стране и встречах с Фиделем Кастро, о трудовых буднях Кубы, о сафре — грандиозной по своим масштабам битве за сахар, когда десятки тысяч добровольцев из всех городов и сел страны выходят на рубку сахарного тростника; о людях Кубы — сильных, страстных, энергичных, безмерно любящих свою страну и гордящихся тем, что Куба — первая социалистическая держава западного полушария.

Подробно о своих кубинских впечатлениях наши гости напишут сами; скажу только, что я испытал чувство черной зависти, когда Фесуненко рассказал о своей поездке по острову Пинос. Сейчас там цитрусовые плантации, асфальтированные дороги и кинотеатры, и все же прошлое не покинуло безвозвратно «остров сокровищ». На Пиносе есть музей с разными пиратскими экспонатами, до сих пор экспедиции ищут и поднимают потопленные каравеллы, а многие места на острове носят прежние наименования — бухта Генри Моргана, бухта Удачи. Игорь бродил по этим местам, вспоминал Сильвера, Израэля Хендса и Джима Хокинса, забирался на холм Подзорная Труба и видел Северную бухту, из которой многострадальная «Испаньола» увозила сокровища капитана Флинта.

Согласитесь, что Игорь — человек, достойный зависти.

Искушения, швартовки и дружеские встречи

Мы прошли вдоль кубинских берегов по Саргассову морю, полюбовались (в локатор) Бермудскими островами и через Наветренный пролив вновь завернули в Карибское море. На карту я боялся смотреть: справа — Ямайка, слева Гаити… Ох, как близок тот самый локоть, который нельзя укусить! «Заход не предусмотрен» — и точка, глазейте в бинокль, товарищ. Я столько хныкал и ныл по этому поводу, что знатоки нашептали мне соблазнительную идею. Вот в чем она заключалась. Мы будем проходить вблизи островов Мартиника, Сент-Люсия и Барбадос. Поскольку бинокль меня устраивает не больше, чем голодного запах чужого шашлыка, я должен пойти на жертву. А именно: поднять на весь корабль визг, что у меня болит зуб — причем настолько сильно, что я готов с ним расстаться. Не поставить новую пломбу, а именно вырвать с корнем. В этом случае капитан по закону обязан разжалобиться, зайти в ближайший порт и доставить меня к зубному врачу. Один подобный случай имел место на «Королеве» несколько лет назад, когда механик X., стоя у фальшборта, зевнул с такой энергией, что в море выпала вставная челюсть. Капитану пришлось срочно делать заход: не может ведь такой нужный кораблю человек, как механик, питаться одной манной кашей. Пожалуй, это был самый дорогостоящий зевок, о котором я когда-либо слышал.

Словом, идея была настолько заманчивая, что я долго изучал в зеркале раскрытую пасть, решая, каким зубом пожертвовать. Может быть, этим, над которым уже поиздевалась добрая дюжина дантистов?

Или любым другим, который рано или поздно все равно выпадет?

И — не решился: слишком привык я к своим зубам, таким родным, столь бескорыстно служившим мне сорок пять лет. Тогда я стал искать себе замену, однако, обойдя весь корабль, везде наталкивался нз отказы и непонимание: каждый с чрезвычайной охотой готов был сопроводить меня к дантисту, чтобы насладиться моим воплем, но непостижимым эгоизмом категорически отказывался жертвовать своим зубом. А еще говорят о морской дружбе!