Андраш Рона-Тас - Монголия. Следами номадов Страница 27

Монголы принуждали завоёванные народы к военной службе и выплате тяжкой дани. Своими завоеваниями они полностью изменили этнографический образ Азии. Не смогли они, однако, сломить волю завоёванных народов, которые раз за разом восставали против своих завоевателей.

7. Среди номадов в пустыне Гоби

Наш товарищ ищет родственников в степи. На что нужна верёвка с палкой? «Сад цветов». Подарок поэта. «Белый перевал». «Каменный сомон». На границе вечного снега. Ом мани падме хум. Охота. Песчаная буря. Девять источников. Метель в пустыне. На горизонте оазис. Исчезающие озёра. Блуждание по пустыне. Наконец, дорога!

Мы бросаем ещё один взгляд на руины Каракорума и едем дальше. В одиннадцать часов добираемся мы до небольшого ручья, на котором делаем короткий отдых, а потом едем долиной реки Орхон. Дорога вьётся в широкой заливаемой половодьем долине, взбирается иногда на холмики, окружённые глубоко втиснутой долиной реки. Мы тихо въезжаем на вершину одного из взгорий. Перед нами распростёрся великолепный вид долины Орхона. Широкая, вьющаяся серебряная лента реки быстро исчезает за горизонтом. Когда мы смотрим назад, едва видим стены Эрдэни-Дзу. Каракорум полностью закрыла мгла. Через высокий перевал выбираемся из долины реки. Вдали видим внезапно небольшое озеро, но нет на нём камыша. Тёмно-синюю воду разнообразят местами чёрные, сморщенные ветром борозды. Озеро называется Огий-Нуур. Вскоре затем добираемся до деревни, о которой узнаём, что это центр маленькой административной единицы в сомоне Огий-Нур. Здесь обедаем. Подают нам тесто, похожее на макароны. Это любимое блюдо монголов. Наш приятель улаживает свои служебные вопросы, а мы в это время осматриваемся. Центр состоит из нескольких белёных домов, построенных из глиняных кирпичей. Двери домов покрашены в голубой цвет, а крыши облеплены глиной. Среди домов находим местопребывание районной администрации, школы и магазина. Целое восполнено несколькими юртами, но и те, видно, уже выходят тут из употребления. Перед столовой неспокойно вертятся три коня, привязанные на коновязи, растянутой между двумя столбами. Один пёс ростом с небольшого телёнка гонит от себя меньшего, а после царит полная тишина.

Вскоре возвращается наш проводник Вандуй и сообщает нам, что Чимед, который нас сопровождал, дальше не поедет. Теперь выясняется, что здесь живут родители нашего таинственного товарища по путешествию. Не имея другого средства передвижения, должен он был искать едущий в эту сторону автомобиль, чтобы доехать до дома. Поэтому он присоединился к нам. Очень мы сожалеем, что расстаётся он с нами, так как в течение короткого путешествия очень полюбили его. Входим в столовую, чтобы попрощаться с Чимедом, но его нигде нет. Тогда после десятиминутных безрезультатных поисков, поступившись, сели мы в машину, где к нашему большому изумлению застали его там спокойно сидящим с двумя бутылками молочной водки и терпеливо ожидающим нас. Должны были выпить на прощание. Когда мы опорожнили наши чашки, Сумья, наш шофёр, запустил мотор, и машина двинулась в гору. Стучим по шофёрской кабине, чтобы шофёр остановился, так как Чимед остался в кузове, но Вандуй поясняет мне, что Чимед едет с нами, так как его родители живут не в самом центре, а в его окрестностях.

Проехали мы уже около десяти километров, но нигде нет следов жизни. Чимед спокойно с нами разговаривает и абсолютно спокоен, что мы найдём его родителей. Наконец, появляется перед нами какая-то юрта. Сумья выходит, о чём-то спрашивает, и едем дальше. После следующих двадцати километров показались снова перед нами несколько юрт. Соскакиваем с машины. Собаки встречают нас лаем. Через минуту выходит из юрты пожилая женщина. После долгих расспросов она говорит, что один раз в прошлом году слышала о семье Чимеда. Пасли они в этой окрестности свои стада, но сейчас она не знает, где они находятся.

Когда наша машина, съехав с дороги, едет степью, спрашиваем Чимеда, когда виделся он в последний раз со своими родителями. Отвечает, что минувшим летом был с ними длительное время, а потом они писали ему неоднократно, но не имеет он понятия, где можно отыскать их в этом году. Окрестность, в которой он родился, знает, конечно, он как собственный карман; знает точно, какая где растёт трава и которое поле или взгорье даёт в каждую пору года наилучший корм для животных, но территории здесь так обширны и так отдалены друг от друга, что трудно сориентироваться, где кочуют родители. Письма всегда адресуются не до актуального их местонахождения, но до населённого пункта администрации сомона, куда кто-нибудь из членов семьи попадает в определённое время и при оказии забирает почту. Прежде чем, однако, ответ будет завезён до сомона через административный центр аймака, долетит самолётом до столицы, уйдёт много времени. Кто может, следовательно, знать, докуда они успели уже откочевать со стадом.

По мере того, как поиски наши продолжались, всё больше мы нервничали, что не можем найти родителей Чимеда. При оседлом образе жизни местность, улица и номер дома, или, быть может, этаж и номер квартиры – это данные, с помощью которых каждый может найти отыскиваемую особу. Здесь вопрос не является таким простым. Трудность не состоит единственно в том, как сын может найти родителей, которых не видел год. Вопрос имеет более широкий охват, так как разговор идёт о проблеме общественной – организации государственной жизни, о почте, об администрации. Наша машина мчится уже почти шесть часов по бездорожной степи, когда внезапно вдали показывается всадник на коне. Мы направляемся в его сторону. Он также приближается к нам. Оказывается, что это старый седой монгол, но держится он прямо на неспокойном коне. Подмышкой держит он верёвку на длинной палке. Спрашиваем его, не знает ли он, где находится гэр или юрта родителей Чимеда. Отвечает, что не знает, но указывает на юрту, расположенную в направлении двух видимых стад верблюдов, и советует там узнать. Жильцы юрты дают нам, наконец, нужную информацию. Когда переедем поросшую травой равнину, затем повернём немного в направлении восточном, натолкнёмся на телеграфную линию, тянущуюся у подножия гор. Вдоль этой линии нужно ехать. По правой стороне увидим белую юрту. Там живут родственники Чимеда, а если найдём родственников, то найдём и родителей, так как за стадами присматривает целая семья.

По преодолению следующих нескольких километров видим, как из юрты выбегают маленькие дети. В дверях показывается голова женщины, а затем высовывается мужчина. Наконец доехали! Уже поздний полдень.

Родители Чимеда принимают нас в юрте по левой стороне двери. Взволнованной была встреча отца и сына, которые приветствуют сперва друг друга церемонно, обнимаются и целуются в обе щеки, а затем переходят к непринуждённой беседе. Сердечно приглашают нас в юрту. Мы занимаем место на шкурах, расстеленных на земле за костром. Напротив двери садится глава семьи, перед ним Чимед, направо от двери садится на корточки его мать и двое маленьких детей. Коллега Кёхальми также садится на той стороне.