Я жду тебя в Париже - Селина Танеева Страница 28

в лучах заходящего солнца казались одетыми в унисон. Почти на всех я заметила элегантные, но простые по крою рубашки или лаконичные топы, преимущественно темные брюки или юбки с черными колготками, несмотря на жару, а в руках сразу по две сумки. Показалось даже, не все из них сегодня расчесывали волосы. Это не выглядело небрежно, скорее подчеркивало индивидуальные особенности. Да, парижанки изящные, стройные, полные шарма, но такие, будто они ничего для этого специально не делают. Загадка, заключенная в этой естественности и простоте, была мне недоступна.

Но я уже спускаюсь через прозрачную пирамиду в Лувр, покупаю билет, беру схемы залов и иду, глядя влево-вправо, пытаясь решить, с чего начать.

***

Внезапно ко мне бросается высокий мужчина и что-то быстро говорит по-французски. Он, кажется, чем-то расстроен, буквально заламывает руки. Спрашиваю по-английски, что случилось, и понимаю, что в английском он не силен. Секунду поколебавшись, мужчина все же старается объясниться, используя то английские, то французские слова. Оказывается, вся проблема заключается в том, что египетский зал сегодня закрыт. Для меня это никакая не проблема, мне все равно не обойти музей полностью за один вечер, но я вежливо сочувствую и собираюсь отправиться дальше.

Но он не дает мне уйти и, немного успокоившись, уточняет, когда я пришла? А, только что? Видимо, он меня с кем-то путает. Нет-нет, просто он тоже только что вошел и предлагает провести для меня экскурсию. В голове мелькают кадры из фильма «Плащ Казановы», но Бернар, да, теперь он Бернар, говорит, что это бесплатно, просто обожая Лувр, бывает тут каждую пятницу и у него есть абонемент. Все это я понимаю из смеси слабых английских и непонятных французских фраз. Я, конечно, никуда не хочу идти с этим настойчивым торопливым человеком. Но мое промедление он истолковывает по-своему: хватает за руку и тащит в греческий зал. Ведь египетский закрыт!

Немного странно мчаться по Лувру, на слух ухватывая названия картин и фамилии художников, взявшись за руки с незнакомым мужчиной, когда ты еще утром покупала подарок любимому мужу на серебряную свадьбу. Но я успокаиваю себя тем, что, возможно, для Парижа это нормально. К тому же от скорости мне становится смешно и, чтобы не расхохотаться, стараюсь получше рассмотреть моего персонального гида. Темные кудрявые волосы, крупные черты лица. Не красавец. Хотя Бернар и моложе меня лет на десять, на лбу четко обозначены морщины, явно потому, что его брови каждую минуту удивленно взлетают вверх.

Конечно, он бесподобно ориентируется в Лувре, глупо это не использовать, хотя языковой барьер не позволяет ему рассказать что-нибудь существенное, и он лишь перечисляет шедевры. Бернар предлагает назвать те картины, которые я обязательно хочу увидеть, и он составит маршрут, чтобы все было включено. Но я полагаюсь на его выбор. Мы стремительно движемся по залам, пока не подлетаем к разделу итальянской живописи, где выставлена Мона Лиза. Бернар останавливается и говорит, что он будет ждать здесь, у входа в зал. Я тоже не собираюсь проталкиваться к знаменитому портрету через толпу туристов и смотреть сквозь пуленепробиваемое стекло, поэтому говорю, что уже видела Мону Лизу и тоже не пойду.

Тут снова взлетают брови Бернара. Ты же сказала, что сегодня первый день в Париже?

Я объясняю, что я видела портрет в Москве в 1974 году. Его привозили в Пушкинский музей. Правда я умолчала, что мне тогда было 14 лет, и пришлось простоять многочасовую очередь, чтобы десять секунд полюбоваться Джокондой.

Бернар переспрашивает, в каком-каком году, и недоверчиво смотрит на меня. Потом, тряхнув головой и решив, что он чего-то недопонял, предлагает отправиться к Микеланджело. Его шаги замедляются, теперь мне не приходится торопливо семенить, я, наконец, могу отдышаться и посмотреть по сторонам. Но оказалось, что это просто новый этап нашего знакомства. Бернар, как ни в чем не бывало, кладет руку мне на плечо. Что это? Так в Париже принято? И что будет дальше? Не сбросив эту руку мгновенно, я выгляжу сейчас так, как будто для меня нормально гулять в обнимку с человеком, которого я вижу в первый раз. А может, ему просто удобно опираться о мои плечи: он высоченный, а во мне чуть больше, чем полтора метра. Меня начинает напрягать эта игра, но я не знаю, как выйти из ситуации достойно.

Бернар не спеша объясняет мне, чем занимается, возможно он программист, но я точно не разобрала, а переспрашивать не хочется. Теперь он просит рассказать поподробнее о себе. Кем ты работаешь? Слово бухгалтер я знаю в разных английских синонимах, но он не понимает. Ну, в общем, в офисе. А, теперь ясно. Следует вопрос, замужем ли я? Показываю обручальное кольцо. Он кивает и говорит, что разведен. Диворсе. Здесь во французском и английском одинаковые корни, киваю. О, нет, не разведен, живет раздельно «ви сепареман». Ну ладно, это тоже я поняла. Дальше вопрос, есть ли у меня дети? Для краткости исключаю сына и говорю, что я приехала к дочери. Она учится в Париже в Университете. Переспрашивает: ты учишься в Университете и у тебя маленькая дочь?

Теперь, когда мне начинает казаться, что в некоторых залах мы уже были, локоть Бернара на моих плечах сгибается и его крупные пальцы скользят по моей шее. Мне кажется, что на этом приключений достаточно. Я высвобождаюсь из-под его мощной лапы, стараясь сохранять непринужденный вид. В чем дело? Он нервно жестикулирует. Мы разве не пойдем ко мне домой после музея? Нет, к сожалению, на этом все, спасибо за экскурсию. А, тебе нужно укладывать маленькую дочь? Бернар старается не показать, что разочарован, оглядывается по сторонам, в нем снова просыпается торопливость, которая была в самом начале.

Пойдем, я провожу тебя до метро. Нет-нет, зачем, я еще здесь побуду и пойду сама, еще только восемь, я не заблужусь. Для убедительности достаю схемы залов из сумки.

Но Бернар хватает меня за руку и тащит к выходу. Скорее, скорее! Он знает, как срезать путь, мы вылетаем из Лувра и мчимся к метро, с меня почти слетают бежевые туфли на маленьких каблучках, на ум приходит известная сказка… Бернар поминутно смотрит на часы и говорит, что ему нужно вернуться в музей, лицо растерянно, и до меня доходит, что у него остается чуть больше часа, чтобы решить вопрос досуга сегодняшнего вечера. Меня снова разбирает смех. Проходя турникет в метро, оглядываюсь. Бернар на своих длинных ногах, засунув руки в карманы и приподняв сутулые плечи, возвращается на охоту в Лувр.