Том Стоун - Греция. Лето на острове Патмос Страница 29

— Тебе совсем не обязательно платить все сразу, — продолжил Теологос. — Десять тысяч у тебя есть?

— Только пять, — отозвался я.

Теологос обиженно на меня посмотрел.

— Ладно, у меня есть восемь.

Он просиял.

— Остальное я тебе заплачу из заработанного за первую неделю, — пообещал я. — Договорились?

— Нет проблем, Тома, — с великодушным видом ответил по-английски Теологос и, осклабившись, хлопнул меня по плечу. — Не волнуйся! Я тебе верю!

Я вернулся к столику и только начал садиться, как меня снова позвали из таверны:

— Тома! — Младший брат Деметры Мемис, пулей вылетев из таверны, понесся прямо к нашему столику. Мемис был бос и гол по пояс, покрытое бронзовым загаром тело блестело от пота, а на ногах болтались мешковатые штаны цвета хаки. В одной руке он держал резку для картофеля фри, а в другой руке — очищенную картофелину. На его голове подрагивали льняные локоны. — Погляди!

Не обращая ни малейшего внимания на остальных присутствующих за столом людей, он расчистил передо мной стол и поставил на него резку. Поместив в выемку картофелину, он схватился левой рукой за основание резки, а правой резко опустил ручку с лезвиями. На полиэтиленовую скатерть высыпалась пригоршня кусочков картофеля идеальной формы.

Мемис просиял.

— Здорово, правда?! — воскликнул он по-английски.

— Прекрасно, — ответил я.

— Пре-кра-сно! — Мемис одарил улыбкой всех остальных. Потом он обратил внимание на картошку, разбросанную по всему столу среди пивных бутылок и чашечек с кофе. — Ой, пардон!

Он быстро смахнул нарезанный картофель себе в ладонь, сунул картофелерезку под мышку, снова бросил: «Пардон!» — и поспешил к двери. У порога остановился, оглянулся и, прежде чем исчезнуть на кухне, снова одарил всех улыбкой.

На мгновение повисло молчание. Лили повернулась ко мне и уставилась на меня сквозь стекла солнцезащитных очков. На ее губах играла легкая улыбка:

— Кто это?

— Лили… — начал Магнус.

— Я просто спросила.

— Это брат Деметры, — ответил я. — Недавно вернулся из армии.

— А-а-а-а…

— Том! — обратилась ко мне Анна.

— Да?

— А может, устроишь открытие в эту субботу?

Я уставился на нее.

— Точно, — кивнул Магнус. — Почему бы и нет? Разница-то всего в два дня.

— Спроси Теологоса, — сказал Гуннар.

— Передай ему, что мы и друзей с собой захватим, — сказала Лили, — двадцать человек.

Я все еще колебался.

— Ну пожалуйста! — взмолилась Анна. — Может, другой возможности у меня не будет. Может, я больше не смогу приехать этим летом.

— Спроси Теологоса, — повторил Гуннар.

Словно по воле самой богини судьбы, Теологос появился в дверях. Он почесывал брюхо, а на майке темнели пятна от пота. Я окликнул его и замахал рукой в знак того, чтобы он подошел.

— Теолого, — обратился к нему я, — они уезжают в воскресенье вечером. Они пропустят открытие.

— Можно он начнет в субботу? — спросила Лили.

Теологос посмотрел на нее.

— Ну пожалуйста! — промолвила красавица Анна.

— Мы приведем кучу народа, — добавил Магнус.

Теологос улыбнулся, взглянул на меня, снова перевел взгляд на норвежцев, наслаждаясь атмосферой напряженного ожидания.

— Вы мои друзья, — осклабившись, произнес он. — Для друзей — все что угодно!

— Браво, Теолого! — закричали мы и подняли стаканы.

Деметра, Мемис, Ламброс и Савас стояли в дверях и сияли от удовольствия.

Как раз в этот момент из-за угла показались дети с Даниэллой. Сара кинулась в мои объятия, а сзади нее, радостно лепеча, ковылял Мэтт.

Я уже знал, что лето предстоит насыщенное.

Первые уроки

В то субботнее утро я распаковал вещи и принялся обустраивать себе на кухне рабочее место.

Оно оказалось, естественно, меньше того, что я воображал себе в мечтах там, в Ретимно. Здесь едва хватало места для меня и Деметры, не говоря уже о мальчиках и Мемисе. Не оставалось ни одного свободного кусочка пространства. Вдоль стен стояли полки, шкафы и ящики, битком набитые горшками, кастрюлями, сковородками, тарелками, стаканами, мукой, пастами, травами, спичками, старыми лотерейными билетами, гвоздями и мотками бечевки. Среди этой кучи ненужного хлама нашлось место даже сломанному телефону. В центре кухни стоял большой стол, а еще один, поменьше, примостился в уголке рядом с дверью, которая вела к стеклянным шкафам. У дальней стены громоздилась старая электрическая плита с четырьмя конфорками и духовкой. Рядом с ней имелась газовая, но только с тремя конфорками.

Слева от плиты все в ту же стену были вделаны две покрытые потеками раковины из нержавеющей стали, а под ними находился слив, уходивший в узкую пристройку в задней части таверны, которая появилась относительно недавно. Эта пристройка одновременно являлась спальней, гардеробной и кладовкой. Там стояла пара узких кроватей, на которых можно было покемарить днем и на которых ночью спали мальчики. Проход, начинавшийся от холодильника у порога, заканчивался у дверей единственного в таверне сортира, в который также можно было попасть и из обеденного зала. По размерам туалет был ничуть не больше того, что обычно имеется в самолете. В углублении были расположены рукомойник и дверь, которая вела к наружному складу. Как правило, там хранились пустые ящики и бутылки, с чьей помощью в процессе чистки ополаскивали овощи.

Я заявил свои права на маленький столик возле холодильника и именно там, разместив кухонный комбайн, обустроил свое рабочее место. Поскольку, по всей видимости, Мемис тоже собрался нам помогать (причем, похоже, без всякой дополнительной оплаты) и совершенно явно запал на картофелерезку, я отдал ее ему — пусть сам ищет, где ему с ней приткнуться.

В пятницу вечером из Афин вернулся Теологос, груженный припасами, которым предстояло помочь нам выдержать летнюю осаду. В его руках, словно у наводчика на скачках, были зажаты самые разнообразные чеки, написанные от руки и в основном не более понятные, чем расчеты, которые он показал мне в предыдущий понедельник.

Несмотря на это, желая показать Теологосу, что я далеко не столь легковерный, каким кажусь (и каким на самом деле являюсь), я сел с ним за стол, и мы разобрали чек за чеком, сверяя их с количеством того или иного товара, который он привез из Афин. Все полностью сошлось, более того, оказалось, что Теологосу удивительно точно удалось рассчитать расходы перед поездкой — он потратил чуть больше тридцати тысяч драхм, включая стоимость билета и гостиницы.