Камил Гижицкий - Письма с Соломоновых островов Страница 29

Анджей показал мне свои снимки помоста, сделанные со стороны моря, а поэтому недоступные для моего объектива. На них видны две деревянные фигуры, изображающие необычайно рослых женщину и мужчину. Говорят, это олицетворение каких-то духов, стерегущих разложенную на помосте еду или же другой вход на помост, у которого они стоят.

На шестом снимке видна двенадцатилетняя девочка, увешанная целой массой снизок из раковин. На голове у нее диадема, в ушах — серьги типа «эхо», а на животе — узорчатый пояс. Посмотри на ее щеки и обрати внимание на искусно выполненные треугольные украшения из красных раковин, соединенные двумя тоненькими нитками с нанизанными на них пластинками.

Посылаю тебе фотографии отца и Анджея за работой, а также несколько случайных дорожных снимков. Может быть, они дадут представление об окружающей меня буйной тропической растительности. Если удастся, привезу в Польшу полнометражный цветной фильм, на просмотр которого заранее тебя приглашаю.

Сидя в укрытии, я становлюсь порой свидетельницей самой сокровенной жизни леса. Так, однажды, когда я установила телеобъектив на фотоаппарат, укрепив его на штативе, то неожиданно услышала поблизости звук, похожий на басовитое кудахтанье курицы и хриплое кваканье остроголовой лягушки — очень интересной разновидности, встречающейся, как говорят, только на Соломоновых островах. Хотя лягушка широко распространена на Улаве, я видела только один экземпляр этого земноводного, вернее, его чучело, установленное па витрине коллекции пастора Фокса. Пастор рассказал мне, что эта лягушка с остроконечной треугольной головой так хорошо сливается с корой местных деревьев, на которых проводит большую часть жизни, что обнаружить ее можно лишь в том случае, если неожиданно коснешься рукой ствола. Представь себе, как я обрадовалась, полагая, что увижу прыгающей где-то на ближайшем дереве эту недосягаемую для меня до сих пор лягушку. Я тихонько съежилась в моем укрытии и внимательно огляделась.

Через две-три минуты крик повторился и одновременно послышался громкий шелест, словно кто-то сгребал сухие листья. Разумеется, шум этот не мог исходить от маленькой, всего в восемь сантиметров длиной, лягушки; источником его было какое-то другое, более крупное существо. «Быть может, это дикая собака», — мелькнула у меня мысль, и мурашки поползли по спине. Вскоре я сообразила, однако, что у этого хищника отличное обоняние; он несомненно ощутил бы мое присутствие и, вместо того чтобы валяться рядом на листьях, попытался бы потихоньку убраться с опасного для него места. Предусмотрительно накрыв голову большим увядшим банановым листом, я осторожно выглянула из своего тайника.

Вокруг простирался высокоствольный лес, перемежавшийся столь густыми кустарниковыми зарослями, что, кроме сплетенной листвы, из-под которой проглядывали коричневые полосы стволов и стеблей, я ничего не могла разглядеть. Разочарованная, я уже собралась перевести взгляд в сторону моря, как вдруг все тот же хриплый крик повторился где-то очень близко, а вслед за ним зашелестели сухие листья. Я оцепенела, а затем, пользуясь тем, что шелест все продолжался, начала потихоньку раздвигать пальцами окружавшую меня листву. Когда наконец мне удалось убрать последнее препятствие в виде огромного листа болотного таро, передо мною открылась поляна, посередине которой стояло большое каучуковое дерево. Под его стволом я увидела широкую и довольно высокую кучу листьев, а на ней большого мегапода. Если бы птица стояла на земле, то я, вероятно, не заметила ее, так как светло-коричневое оперение полностью сливалось с широкими, плоскими, как доски, корнями дерева. Мегапод, повернувшись хвостом ко мне, могучей лапой выкапывал ямку в бугре. Вскоре он вновь закудахтал. На зов мегапода из чащи прибежала самка, размером несколько меньше его и значительно более хрупкая. Мегапод нахохлился, широко расправил коричневато-серые крылья, грузно спрыгнул с бугра, обежал, приплясывая, вокруг курицы, а затем тяжестью всего тела прижал ее к земле. Через мгновение, встряхивая перьями, он уже стоял рядом, а курица ловко вскарабкалась на бугор и снесла яйцо. Затем она бережно захватила его лапой и положила в ямку. Самец прикрыл гнездо тонкими ветками, корой и корешками, а сверху забросал толстым слоем листьев. Какое-то время вместе с подругой они осматривали проделанную работу, а затем исчезли в густых зарослях.

Когда вечером я рассказала о своих наблюдениях мужчинам, отец объяснил, что мегаподы сами не высиживают яйца, а закапывают их в горячий прибрежный песок или попросту используют для этой цели тепло, выделяющееся при испарении влажных листьев, которые они сгребают в большие кучи. Говорят, сооружением таких куч занимаются только самцы, целыми месяцами собирая листья, и, после того как куры положат в них яйца, поддерживают там необходимую температуру в течение нескольких недель.

Анджей очень обрадовался, узнав, что я нашла гнездо мегапода, так как коллекционирование яиц — одно из его довольно многочисленных хобби. На следующий день он пошел со мной и вынул одно яйцо из гнезда, чтобы пополнить свою богатую коллекцию. В груде листьев мы обнаружили уже девять яиц; все они были уложены ровненько, одно к одному, и воткнуты суженным концом и песчаную подстилку под кучей листьев. Вряд ли можно считать, что курица укладывает яйца торчком сознательно, скорее всего она делает это инстинктивно. Хотя яйца достигают примерно девяти с половиной сантиметров в длину, их скорлупа столь тонка и хрупка, что лопнула бы, если расположить яйца в гнездах так, как это делают другие птицы.

Едва Анджей успел засыпать кучу листьями, как на полянке появился мегапод. Нам показалось, что мы застигли его врасплох, но вскоре наросты на шее птицы надулись, из пурпурных стали лиловыми, мегапод нахохлился и, пронзительно кудахтая, прыгнул в нашу сторону. Я думала, что он кинется на нас и начнет долбить своим сильным клювом, но мегапод повернулся, крепкой лапой сгреб землю и стал швырять в нас песок, камешки и кусочки коры. Он проделывал это так ловко и метко, что я едва успевала прикрывать лицо и глаза руками, однако сильные удары камешков ощущала по всему телу. В значительно худшем положении оказался Анджей: он не мог прикрыть лицо, так как держал в руках драгоценное яйцо, и буквально в одно мгновение его голова и тело покрылись песком. Я схватила беднягу за руку и почти силой заставила бежать. Он спотыкался о корни, несколько раз чуть не падал, но яйцо из рук не ронял. Впоследствии, уже в палатке, когда я промыла ему глаза и Анджей смог наконец взглянуть на белый свет, он прежде всего посмотрел на добытое им яйцо и, лишь вдоволь налюбовавшись им, улыбнулся мне!