Михаил Ромм - Штурм Пика Сталина Страница 29

Маслаев продолжал работать над своей радиостанцией. Он установил антенну из запасных палаточных стоек. Антенна была кривая, проволочные растяжки расходились между палаток по всему лагерю, и мы спотыкались на них, кляня и Маслаева и радио. Но Маслаев упорно лежал в палатке с наушниками и «ловил» ближайшие станции. Никого не «поймав», он все же заставил меня написать радиограмму в «Известия» и потом всю ночь выстукивал её.

На другой день часов в двенадцать пришли Дудин и Гок. Получив накануне записку и учтя серьёзность положения, они вышли из подгорного на рассвете. Вскоре после них появили. Абдурахман и Позыр-хан с двумя лошадьми, навьюченными продуктами и топливом.

Туман по-прежнему окутывал наши палатки. Положение становилось все серьёзнее. Снова Ураим Ташпек с грузом продуктов отправился в лагерь «5600».

В ночь с 1 на 2 сентября разразился снежный шторм. Поры бури с грохотом рождались где-то на леднике между пика Сталина и Орджоникидзе и неслись вниз по грядам сераков. 0ни яростно набрасывались на наш лагерь. Полы наглухо застёгнутых палаток надувались парусом и громко хлопали. Мы лёжа. в наших спальных мешках, тревожно ворочаясь с боку на бок, ежеминутно ожидая, что ветер сорвёт палатки.

Шторм разогнал туман, и утром 2 сентября пик Сталина наконец раскрылся. Окутанный дымкой снежных смерчей, он сверкал свежевыпавшим снегом. Буря продолжала свирепствовать. Было ясно, что штурмовики по-прежнему должны были отсиживаться в палатках.

Но мы все же возобновили наши наблюдения со скал Орджоникидзе, надеясь увидеть носильщиков, поднимающихся по ребру. К нашему удивлению, мы увидали трех человек, очень медленно спускавшихся из лагеря «5900» в лагерь «5600». Кто бы это мог быть?

К вечеру пять человек показались на большом леднике. Они спускались к нам. Вскоре они скрылись в сераках. Сераки и морену они проходили очень долго. Наконец мы снова увидели их на ближайшем к лагерю валу морены. В двух из них мы сразу же узнали штурмовиков. Мы узнали их не только по белым пу – ховым костюмам, но и по походке. Шли люди, сломленные страшной усталостью. Шли, сутуло опираясь на ледорубы, медленно переставляя негнущиеся ноги. У одного из них кисть левой руки была забинтована. Когда они подошли ближе, мы разглядели Гущина и Шиянова. Вместе с ними пришли Абдурахман и оба Ураима. Ураима Керима вели под руки: он был болен ледниковой слепотой и ничего не видел.

Не много удалось нам узнать от Гущина и Шиянова в этот вечер. Они валились с ног от усталости. Они успели только сообщить нам, что вместе с Цаком покинули остальных штурмовиков 30 августа в последнем лагере на высоте 6900 метров. Подробный рассказ был отложен до завтра.

Шиянов лёг в мою палатку. Ночью он мучительно бредил. Он карабкался во сне по отвесным кручам.

– Держи верёвку, – кричал он, – крепче, крепче. Ведь мы должны взять Эверест!

К утру ветер стих. Установилась спокойная солнечная погода. Блокада тумана и шторма была снята. Можно было приступить к оказанию помощи верхней группе. Отправив Маслаева и Абдурахмана на скалы для наблюдения за горой, мы устроили совещание. И прежде всего мы выслушали подробный рассказ Гущина и Шиянова. Вот что мы узнали:

23 августа, на второй день восхождения, когда вторая верёвка, выйдя из ледникового лагеря, поднималась на «5600», Абалаков и Гущин с тремя носильщиками начали подъем по ребру.

По плану они должны были, миновав лагерь «5900», дойти до шестого «жандарма», «обработать» его, оборудовать принесёнными с собою верёвочными лестницами и спуститься в лагерь «5900». Эту задачу первой верёвке выполнить не удалось. Поднявшись к лагерю «5900», Абалаков и Гущин увидели, что передвижкой льда палатки перемещены и почти сползли в трещину. Пришлось вырубать для них во льду новое место. Это потребовало больше четырех часов ледорубной работы. Когда Удалось вновь установить палатки, было слишком поздно, чтобы подниматься к шестому «жандарму». Пришлось заночевать на «5900».

24-го Абалаков и Гущин с носильщиками пошли выше. Они миновали третий и четвёртый «жандармы» и подошли к подножию пятого, который при подготовке восхождения едва не оказался непреодолимым даже для Абалакова, едва не положил конец попыткам форсировать ребро. Правда, теперь он был «обработан» и идти по нему было гораздо легче, чем в первый раз, когда Абалаков прокладывал по нему путь. Но носильщики все же не решались начать подъем. Лишь после долгих уговоров они тронулись в путь. Крутой и трудный подъем привёл их к первой площадке на пятом «жандарме». Снова колебания:

Дорога «джуда яман». (очень плохая – кирг.) Пришлось оставить часть груза. Пошли дальше. По отвесной стене наискось вверх Натянуты верёвки, закреплённые на вбитых в скалу крюках. Альпинисты и носильщики перепоясаны прочными кушаками, какие носят пожарные. У поясов – толстые металлические карабины. Абалаков и Гущин накидывают карабины на верёвку и начинают подъем на стену. Если сорвутся – полетят вниз до конца верёвки и повиснут на карабине. Обдерутся, ушибутся, но не погибнут. Она страхуют кроме того друг друга второй верёвкой.

Абалаков и Гущин поднимаются по отвесной стене. Верёвка оттягивается под их тяжестью, отходит от скалы на полметра. Альпинисты, вися на ней над пропастью, с трудом преодолевают стену, достигают следующей площадки, откуда подъем идёт по верёвочной лестнице.

Теперь очередь носильщиков. Но носильщики отказываются. Они не хотят рисковать жизнью. Они долго переговариваются – Абалаков и Гущин сверху, со стены, носильщики – снизу, с площадки. Потом носильщики вынимают из спинных мешков груз, складывают его на площадке и уходят вниз.

Абалаков и Гущин решают продолжать восхождение вдвоём. Но им надо сначала спуститься обратно на площадку, чтобы захватить с собою оставленные носильщиками палатки и хоть немного продуктов. Спуск по верёвке над пропастью и вторичный подъем. Спинные мешки стали гораздо тяжелее, подъем по верёвке почти превышает человеческие силы.

И вот они снова на площадке над отвесной стеной. Дальше идёт верёвочная лестница и потом крутой сыпучий кулуар. Каждый шаг грозит обвалом. Особенно трудно Гущину, который идёт вторым: того и гляди, Абалаков сверху свалит камень. Кулуар взят. Трудный переход по узкому карнизу над кулуаром.

Здесь верёвки и крюки кончились. Выше при подготовке не поднимались. Здесь Абалаков и Гущин идут впервые.

Снова крутой, почти отвесный кулуар. Под ним – бездонная пропасть. Абалаков начинает подъем. Гущин, расставив ноги, закрепляется внизу и, наложив верёвку на скалу, тщательно страхует Абалакова. Он следит за каждым его движением. Абалаков пробует каждый камень, каждый выступ, прежде чем опереться на них рукой или ногой. Он осторожен, он знает, какой опасности он подвергнет Гущина, если обвалит на неги камень. Но порода слишком рыхла. Сыплется все, за что ни возьмёшься. И вот камень из-под ноги Абалакова летит вниз, увлекает за собою ещё несколько. Прильнув к скале, Абалаков замер недвижно. Он видит, как Гущин, стараясь уклониться от сыплющихся на него камней, прячет голову под выступ скалы.