Анатолий Вассерман - Прогулки по умным местам Страница 3

Пройдя переулок, выходим на улицу, названную в честь основателя бактериологии Луи Жановича Пастёра (почему-то у нас эту французскую фамилию произносят через Е, и улица называется Пастера) – название совсем не случайное, как и название переулка Ляпунова. Но это мы разъясним чуть позже, а пока поворачиваем направо и на углу ещё раз направо – по Ольгиевской улице. Она названа в честь Ольги Станиславовны Нарышкиной (урождённой Потоцкой), в советское время это была улица Академика Павлова, что несколько лучше увязывается с наличием на её первом квартале одной из гордостей Одессы – нашего МЕДИНа. Есть логика, однако, и в старо-новом названии: упирается улица в Одесский Художественный музей – бывший дворец Нарышкиных, где на приёмах блистала Ольга Станиславовна. Забавно, что в самом начале улицы осталась мраморная доска, указывающая, что названа она в честь академика Павлова.

При проектировании Одессы великий де Волан задумал восемь обширных площадей, расположенных на большой территории. Благодаря этому сразу стало понятно: начато строительство крупного города. Центральный корпус Медина начали возводить на одной из запланированных де Воланом площадей спустя сто лет. Почти китайский пример стратегического мышления.

Как и положено, Медин открывался в Одессе как медицинский факультет университета. Это произошло 1-го сентября 1900-го года. За прошедшие более чем 11 десятилетий он прошёл, как говорится, славный путь становления и развития. Не случайно наш выдающийся земляк Михаил Эммануилович[2] Жванецкий говорил: «Одесса держалась на трёх китах: искусство, медицина, флот. Что такое искусство, медицина, флот? Это люди, личности…»

Таких личностей в истории Одесского медицинского института и одесской медицины великое множество. Причём «великое» в обоих смыслах этого слова. Достаточно упомянуть Александра Александровича Богомольца – выпускника медицинского факультета Университета – и Даниила Кирилловича Заболотного – первого ректора уже самостоятельного Одесского Медина. Интересно, что они оба (в разное время, естественно) были Президентами Академии наук Украины – причём именно Академии наук, а не отдельной Академии Медицинских наук Украины.

Нельзя не упомянуть знаменитого офтальмолога и создателя учения о тканевой терапии – использовании биологически активных веществ, накопленных тканями организма, оказавшегося в неблагоприятных условиях, для стимуляции другого (в частности, человеческого) организма – Героя Социалистического Труда, кавалера четырёх (!) орденов Ленина Владимира Петровича Филатова. Будущий академик приехал в Одессу в 1903-м году в возрасте 28 лет и 53 года трудился в области развития методов лечения глазных болезней. Выдающиеся достижения Филатова отмечены не только высокими государственными наградами, но и – самое главное – выделением средств на создание института. В 1936-м году Постановлением Совнаркома СССР № 632 в Одессе создан Институт экспериментальной офтальмологии. В тексте постановления обращают на себя внимание минимум три вещи:

– на строительство здания и его оборудование будущему институту выделялось «сходу» два с половиной миллиона рублей;

– постановление, принятое 4-го апреля, обязует Совнарком УССР закончить строительство и оборудование института 1-го января 1938-го года;

– четвёртый пункт постановления в тексте не приведен – значится просто «4. Сов. Секретно».

Замечательно, что уже в 1945-м году – при жизни Владимира Петровича – институту присвоено имя академика Филатова. Институт Филатова – такой же «бренд» Одессы, как Оперный театр и Потёмкинская лестница.

После смерти Владимира Петровича институтом руководила с 1956-го по 1985-й годы его ученица академик Надежда Александровна Пучковская. Одному из нас – Владимиру – выпала честь быть у неё на консультации по поводу развивающейся близорукости. Надежда Александровна сказала: «Я, как ученица Филатова, всегда помню его завет: не рекомендуйте те методы лечения, которые Вы бы не применяли для Ваших ближайших родственников». Вот ведь как просто.

За время существования Медина подготовлено свыше 75000 врачей, включая граждан более полусотни зарубежных стран, почти 600 докторов и 4000 кандидатов медицинских наук. Нам же особо дорого то, что в июне 1921-го года его закончили наши дедушка и бабушка – терапевт Товий Шулимович[3] Вассерман и фтизиатр Либа Хаймовна (Любовь Ефимовна) Кизер-Вассерман. В череде преобразований, характерных для революционного времени, Медин в то время уже не был факультетом университета, но ещё не был институтом. Именовался он Одесская Государственная Медицинская Академия. Нынешняя Государственная экзаменационная комиссия (ГЭК) именовалась Государственная Испытательная Медицинская Комиссия, а на дипломах стояло целых шесть подписей: наряду с подписями пяти профессоров (ректора, проректора и учёного секретаря Академии, председателя и секретаря Комиссии) красовалась подпись Политического Комиссара Академии. Также в духе 1921-го года лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и аббревиатура У.С.С.Р. с разделительными точками между буквами.

На четыре месяца позже нашего дедушки Медин закончил его старший брат Эммануил; такое нередко случалось в революционные годы, прервавшие последовательное течение времени. Эммануил Соломонович уехал к жене в Николаев, где проработал врачом всю жизнь, не считая «перерыва» на Великую Отечественную войну. Врачом стала его дочь, затем внук (доктор медицинских наук, профессор), затем правнук. Сейчас планирует стать врачом его пра-правнук – таким образом он будет доктором в пятом поколении.

Почти как в английском анекдоте:

– Что нужно, чтобы быть джентльменом?

– Ну, нужно иметь три диплома.

– Как, я должен окончить три ВУЗа?

– Нет: первый диплом имеет Ваш дедушка, второй – Ваш отец, а третий – Вы.

Вообще же, изучая историю Одессы в годы Первой Мировой войны и войны Гражданской (с голодом, разрухой, еврейскими погромами, бесконечной сменой властей), просто поражаешься, как в эти годы люди учились, становились врачами и, кстати сказать, врачами очень хорошими, Так, наша бабушка заведовала отделением в туберкулёзном санатории свыше 30 лет и удостоена звания «Отличник здравоохранения», а Эммануил Соломонович Вассерман, кроме орденов, полученных в Великую Отечественную войну, удостоен ордена Ленина – высшего ордена СССР – в мирное время за трудовые заслуги.

Наш дедушка Анатолий Соломонович значительную часть своей – увы, не очень долгой – жизни, был военным врачом. В 1919–1920-м годах начал службу в Красной Армии помощником врача. Затем после окончания Одесской Медицинской Академии служил уже врачом в прославленной 51-й Перекопской дивизии, а в 1926-м году – в Артиллерийской школе. В том же году демобилизовался и потом работал районным терапевтом. Но в 1939-м году – перед, официально выражаясь, «освободительным походом Красной Армии в Западную Белоруссию и Западную Украину»[4] – дедушка вновь был призван в армию. Во время Финской войны летал в окружённые части своей 44-й Щорсовской дивизии, лечил обмороженных и больных (мнение, что на фронте не болеют, весьма преувеличено), вывозил раненых. За это представлен к ордену Красной Звезды, что было очень почётно в 1940-м году, да ещё для врача. Но представление не утвердили: дивизия плохо проявила себя в боях (её командира за пассивность в окружении расстреляли), и «рикошетом» досталось дедушке. В Великую Отечественную он тоже был военным врачом и контужен столь тяжело, что демобилизован в 1944-м году и умер в 55 лет (5-го декабря 1949-го года, так что день Сталинской конституции не был праздничным в нашей семье). А старший внук родился через 3 года и 4 дня после его смерти и получил, естественно, имя Анатолий[5].