Вячеслав Алексеев - Из записок геолога Страница 3

— Олень — не дурак, пришел, посмотрел, да и рванул отсюда, — философски заметил Волнухин, он уже успокоился и вновь принялся за дрова.

— Раз сразу не попал, все — повторных выстрелов ждать никто не будет. Разве его теперь по кустам догонишь? Тем более с утиной дробью? — поддержал Петрович. Он тоже успокоился, поскольку так и не нашел своих патронов, а скакать по ивняку с пустыми руками считал совершенно бесполезным занятием.

И отряд занялся своими повседневными делами. Как будто и не было перспективной оленятины. Впрочем, то Игорь, то Петрович периодически замирали и вслушивались в тишину — не раздаются ли выстрелы? Ведь начальник все еще гонял по острову убежавшее мясо. Ну а я с Волнухиным — ставил палатки, дело ответственное — как-никак, четыре дня жить на этом месте, потому было уже не до оленя.

Через полчаса, а то и через час — кто ж считал, — далеко, на другом конце острова, раздался выстрел, за ним другой, третий… И пошла пальба подряд не то пять, не то шесть хлопков.

— Есть олешка, — проговорил Петрович, к этому моменту уже полностью разгрузивший свою казанку.

— Своими ногами лень возвращаться, вот и лупит, небось, чтоб мы за ним подъехали, а олешка уже где-нить по лесу гуляет, — пробормотал Волнухин, натягивая очередную палаточную веревку.

— Куда тянешь? Отпусти немного, смотри — палатка заваливается! — Это он продолжил олений разговор, на сей раз обращаясь ко мне.

Игорь, видимо, склонялся к точке зрения Петровича. Он даже бросил полуободранную утку и подошел вплотную к кустам, к той стороне — откуда раздавались выстрелы. Но в ответ услышал лишь тишину, изредка нарушаемую сопеньем Волнухина и звяканием алюминиевых палаточных стоек. Наконец, он не выдержал и подошел к пустой моторке, если не считать находившегося там Петровича.

— Заводи, — убедительно попросил он моториста.

— А че, собственно?

— Поехали, поехали. Раз начальник подзывал, значит нужно ехать.

— Ребята, подождите, и я с вами. Я тоже хочу на олешка посмотреть, — это уже я сам вмешался в разгорающийся диспут, в котором двое, якобы дискутирующих между собой, на самом деле старались убедить молчавших. То есть — нас с Волнухиным.

— Если так ставится вопрос, то что вы без меня там делать будете? — Волнухин, наконец определил свое отношение к прозвучавшим выстрелам, и тоже решил поучаствовать.

Щедрым жестом Петрович пригласил в лодку, дескать — заходи все, чего уж там…

— А может нам с собой топор взять? — вякнул было я, но тут же наткнулся на сердитые взгляды товарищей и смолк.

Если уж есть на свете самый верующий в приметы человек, то он обязательно — охотник или рыбак. Все были на сто процентов уверены: взяв с собой топор для разделки мяса, почти наверняка этого мяса б не увидели…

Торопливо отвязав причальный провод, Волнухин оттолкнул казанку от берега. Та медленно поплыла по течению, пока Петрович дергал стартерный шнур. После четвертого рывка мотор взвыл всеми своими двенадцатью с половиной лошадьми. Петрович убавил обороты, воткнул скорость и сразу повернул ручку газа до упора. Мы с Игорем, пристроившиеся на среднем сиденье, уцепились за борта, Волнухин сначала было севший на носовую часть, сполз на дно.

Скорость была приличной — все же четверо здоровых мужиков весили много меньше нашего оборудования, с учетом запасов еды и горючки. Дюралевая казанка слегка дрожала, рассекая мелкую рябь реки, то взлетая над поверхностью, наподобие скутера, то вновь зарываясь в воду.

Я первый увидел начальника, одиноко стоявшего на конце косы: его любимую куртку-энцефалитку защитного цвета не так-то легко было разглядеть на фоне точно таких же кустов.

Подъехали молча. Пока выбирались на берег, геологи обшарили глазами всю округу. Начальник тоже молча, с серьезным видом на лице, наблюдал за телодвижениями своих подчиненных.

Оленя не было. Во всяком случае — в пределах видимости, вплоть до кустов — абсолютно никаких следов, если не считать стежки на густой траве от сапог шефа — ровной цепочки, заканчивающейся им самим.

— Стало быть, убежал… — первым нарушил молчание Петрович.

— Ты кого имеешь ввиду? — спросил начальник.

— Имею ввиду оленя.

— Так бы сразу и сказал. Олень убежал, а я остался. Че ж теперь делать? — шеф с тем же непроницаемым видом продолжал стоять на берегу, совершенно не делая попыток сесть в лодку.

Волнухин первым сообразил, что шеф в очередной раз пытается всех разыграть, но сегодня у начальника ничего не вышло:

— Ребята, ищите в тех кустах, а я за топором сгоняю…

— Экий ты, право, ничего от тебя не скроешь… — рассмеялся начальник. — Ладно, пойдем, покажу.

— Хорош! — с чувством выдохнул Петрович, раздвигая кусты и пожирая глазами распластанного в зарослях зверя.

Ухватив за ноги, мы вчетвером потащили его на свободное от кустов пространство. Олень — ноша очень неудобная и тяжелая. А главное — постоянно норовит зацепиться своими рогами за ветви островной растительности.

Освежевывали тушу на травке. Брезента с собой не было, крупных деревьев, чтоб подвесить олешка — тоже не наблюдалось. А на земле — как мы не старались уберечь мясо, речной песок густо усыпал липкую свежатину. Не помогла даже шкура, подложенная под тушу взамен брезента.

Волнухин привез топор и ведра для мяса, когда олень был практически разделан: печень, сердце, язык — лежали отдельно, остальная требуха закопана в кустах, подальше от берега, а голая туша с рогами и копытами в фривольной позе возлежала на снятой шкуре.

— Еще немного, и он сиганул бы в воду, а у меня только утиная трешка оставалась, издали-то уж точно не подбил бы, — заканчивал свой рассказ начальник, пока все перекуривали, дожидаясь Волнухина с топором. — В общем, выпалил наудачу в упор, с обоих стволов сразу, и он упал… Вот и все, потом начал вверх стрелять…

— Стало быть, трешкой его завалил?

— Разумеется, чего в жизни не бывает… Кстати, олень — не такой уж и крепкий зверь… Вот — кабан, или медведь — да, тут без пуль делать нечего…

— А олешка-то — колхозный…

— С чего ты взял? — дружно завопили все разом — дикий олень в глухой тайге. И людей здесь на триста верст в любую сторону…

— Тогда посмотрите сюда, — я торжественно продемонстрировал собравшимся ухо оленя, в котором красовалась металлическая бляха с номером. На нее при разделке почему-то никто не обратил внимания.

— Если к вечеру припрутся оленеводы… — задумчиво пробормотал шеф, подсчитывая в уме оставшиеся бутылки со спиртом…

— Тогда понятно, почему этот олешка так смело на нас вышел… — сказал Волнухин. — За весь сезон одного оленя встретили, да и тот домашний оказался…