Василий Чичков - В погоне за Мексикой Страница 3

Это было совсем недавно, шестнадцать лет назад. Холон хорошо помнил этот день. Жена лежала в своем гамаке, и он привел в дом колдунью. Колдунья принесла статую богини деторождения Ишь- Чель, вырубленную из дерева. Она что-то пошептала, стоя около гамака жены, и потом положила идола на землю, под гамак.

Колдунья села на полу, поджав под себя ноги. Она постелила перед собой белый платок и бросала на него зер»а кукурузы. Она собирала их, несколько штук откладывала в сторону, потом снова бросала и пришептывала. Вскоре в хижине Холона раздался детский плач.

Колдунья помогла обмыть девочку и тут же положила ее в кроватку, сделанную из прутьев. Девочка лежала на спине и смотрела ничего не смыслящими глазами. Колдунья вытащила из-за пазухи две дощечки из пальмового дерева. Одну положила девочке под затылок, другую на лоб и начала сдавливать между ними голову девочки. Потом колдунья стянула дощечки веревкой. Голова девочки должна быть сплющенной — это считалось особым признаком красоты.

Холон так отчетливо представлял этот день, будто это было не шестнадцать лет назад, а вчера. От этих воспоминаний ему казалось еще огромнее его сегодняшнее счастье.

Он не хотел, чтобы кто-то перебивал его воспоминания. Он пытался не замечать толпу людей, которая шагала вслед за ним. Ведь теперь жизнь всех зависит от дочери Холона. Завтра она встретится с самим богом Юм-Чаком...

Холон вспомнил, как он впервые надел своей дочери тоненький поясок, на котором висела красная ракушка — символ девственности.

О, о! Его дочь Сквик всегда была очень скромной девушкой. Она не поднимала глаз на мужчин. Не то что ее сверстницы, которых матери в знак наказания щипали за уши, за руки или натирали их бесстыжие глаза перцем. Если Сквик давала мужчинам пить, она поворачивалась к ним спиной, чтобы не рассматривать тело мужчины, когда он пьет.

Жрецы и чиланы заметили красоту Сквик и ее скромность еще во время обряда совершеннолетия. Это происходило в доме покровителя. Помощники жреца чисто подмели двор и устлали его свежими листьями. В жаровнях задымился священный копаль. Появился жрец в черном одеянии. Он начал свой обряд... Он изгонял злых духов. После этого снова подметали двор и разбрасывали свежие листья, постилали на землю циновки.

Жрец снял с себя черную накидку, облачился в яркий праздничный наряд и надел на голову убор из разноцветных перьев. Он взял кропило для разбрызгивания святой воды.

Жрецу помогали четыре почтенных старца — чаки.

Жрец приказывал подросткам сесть на свежие листья, которыми был устлан пол. Чаки покрывали головы юношей и девушек белыми платками, и жрец благословлял каждого. Потом к юноше и девушке подходил покровитель обряда и дотрагивался до их головы особой святой костью девять раз, смачивая при этом святой водой им лицо и промежутки между пальцами ног и рук.

Когда сняли белые покрывала, жрец подошел к мальчикам и отрезал у них привязанные к волосам белые бусинки. Взрослые дали мальчикам курительные трубки, чтобы они затянулись по одному разу. К девочкам подходили матери и развязывали поясок с ракушкой. Теперь юноши и девушки могли вступать в брак.

Холон хорошо помнит, как на том празднике к его дочери подходили юноши. Среди них был Мугукут. Они предлагали себя в мужья. Сквик скромно опускала свои большие, как миндалины, глаза и говорила «нет». Может быть, она уже тогда знала, что будет наречена самому богу.

Хижина Холона была уже близко, до нее оставалось не больше двух полетов стрелы. Сейчас Холон объявит жене и дочери о великом празднике в их доме.

А весть о том, что Сквик наречена богу, уже облетела весь город, все хижины, стала известна и в доме Холона.

Как только он подошел к хижине, жена низко поклонилась ему, а Холон поклонился дочери. Теперь она для него была святой.

Люди, которые .сопровождали Холона, тоже низко поклонились его дочери.

Холон сел на циновку и осмотрел свою хижину: стены из переплетенных прутьев, крыша из пальмовых листьев. Стены хижины покрашены белой известью. Наверное, у бога дождя Юм-Чака — огромный каменный дворец, больше, чем у Верховного правителя. Его дворец спрятан там наверху, на белых облаках, которые плывут над землей. Он видит из своего дворца всю землю, всех нас; конечно, он видит и свою нареченную Сквик. Она сидит сейчас на циновке, опустив глаза. Она — сама покорность. Мысли ее заняты будущей встречей с богом.

Жена поставила на землю глиняные чашки, в которых была пена, сделанная из размолотых плодов какао и кукурузы. Такую пену подают по праздникам.

Они сидели и пили сладкий напиток. Отец и мать с благоговением смотрели на дочь... Когда скрылось солнце, мать постелила в гамаке постель для Сквик и отвела ее спать...

Сквик закрыла глаза и пыталась представить, какой он, бог Юм-Чак! Наверное, такой же огромный, как тот каменный, что стоит в храме. Она могла представить бога каменным и не могла представить его живым. Живым она хорошо представляла Мугукута. Его хижина стоит неподалеку. Он тоже влюблен в Сквик, он уже не раз искал свидания с ней. Но ей страшно было решиться на это. А теперь! Теперь уже никогда не будет свиданья. Сквик знала, что нареченные богу должны проститься с этой жизнью, с хижиной, с отцом и матерью, с любимым попугаем — он так смешно говорит «Ск-вик!». Надо проститься с подругами- и, конечно, с Мугукутом. Наверное, он знает, что Сквик наречена богу...

Для всех людей великого города Чичен-Ицы эта мочь прошла незаметно в ожидании следующего, великого дня. И как только на землю пришел рассвет, индейцы уже сидели на корточках неподалеку от пирамиды. Они подбрасывали в жаровню шарики священного копаля. Они ждали выхода жреца, которого назначил Халач-Виник для проведения торжества. Жрец появился на верхней площадке пирамиды Кукулькана, вот в его честь заиграли музыканты. Он неторопливо спускается по крутым ступеням. Жрец одет в огненно-красную мантию, на голове его пышный убор из голубых перьев птицы кетсаль, в руках жезл, украшенный перьями. На ногах сандалии с разноцветными камушками.

У подножья пирамиды жреца ожидали чиланы и чаки, которые тоже были одеты по-праздничному. Даже музыканты по-праздничному раскрасили свои тела особой мазью: голубой, красной и чёрной.

Звуки свистулек, трещоток, труб и барабанов оживили город. Люди выбегали из своих хижин на дорогу, чтобы увидеть процессию. Все знали, куда направляется жрец, — к хижине индейца Холона.

Сквик давно проснулась. Она сидела на кровати, и мать старательно расчесывала ее длинные черные волосы. Сделав посредине головы пробор, мать заплела волосы в тоненькие косички и связала их колечком на макушке.