Среди стихий - Александр Ефимович Берман Страница 30

Такой поход — хорошая и относительно безопасная школа. Но самые "опасные" новички скорее всего отвергнут ее: "Зачем, когда есть легкая палатка?"

…Идти мне все-таки или нет? Если я сейчас пойду на Полярный и в условиях сорокаградусной "черной пурги" полярной ночи не устою — выбьюсь из ритма радостных побед? Я знаю, что Валя вытащит меня из любой переделки, но я боюсь своей неудачи. Мои сомнения понятны Вале. Понятны и парню, который меня одевает в штормовые капроновые штаны на подкладке, а поверх них в болоньевые — "на самый ветродуй", и в два анорака, и дает мне девять пар варежек из тонкой шерсти, и показывает внутренние карманы, в которых буду эти варежки сушить на ходу. Варежки надеваются в нужной комбинации и по очереди высушиваются под одеждой; этот прием отработала Валя. В тех условиях, к которым мы готовимся, невозможно выжить, если не придешь в состояние самой азартной работы. При этом сильно потеют руки. То потеют, то мерзнут. Именно потому столько сложностей и разговоров вокруг рук. На варежки надевают "верхонки" с крагами. Верхонки — верхние ветрозащитные рукавицы из плотного капрона. А чтобы легко было переодевать варежки и рукав не задирался, на рукаве пришивается петелька для большого пальца. Прекрасное решение проблемы рукава!

Научиться пользоваться всем этим снаряжением не сложно. И сшить его по известным описаниям не составляет труда, грамотные новички сразу же его шьют. И техникой овладевают очень быстро. Но снаряжение и техника — это только одно из необходимых условий.

Второе — то, что нельзя проверить разговорами в тепле, и рассуждать об этом мы можем лишь условно — это способность оставаться на том высшем адаптационном уровне, который я только что назвал "самой азартной работой".

Третье — умение перенести холодовую усталость — ужасное состояние, когда азарт пропадает и ты остаешься один на один с жестокостью и бессмысленностью происходящего, забыв для чего пришел, теряя возможность сопротивляться. И если этот процесс вовремя не остановить, то потом и не остановишь.

Надо нам учить и тренировать новичков хотя бы потому, что отвратить их от зимнего пути мы уже не можем.

— Ваше поколение должно учить.

— А ваше?

— Это вы выпустили джинна из бутылки. Но не в этом дело, мы не умеем еще учить, у нас свои дела.

— А мы перестаем ходить. Когда перестаешь ходить, учить уже не с руки.

Я запомнил этот острый и радостный миг:

— Валя, иду, — говорил я в телефонную трубку.

— Молодец.

— Я иду! Что надо делать? Докупать продукты?

— На тебя куплено. Подгоняй снаряжение.

— Хорошо.

К бесчисленным сомнениям обыденной жизни я добавил еще одно, сильное. И чаша сомнений переполнилась.

На плотах с гор

"П е л е г р и н. Никому не удастся то, чего он нехочет… и даже ты не можешь этого желать — я буду

сидеть дома, подле тебя, но моя тоска будет против тебя! Можешь ли ты стремиться к этому?

Э л ь в и р а. Никому не удастся то, чего он не хочет. Как ты прав! Останься со мной, Пелегрин. Что

такое Гавайские острова? Пустой звук, слово.

П е л е г р и н. Ты тоже не можешь…

Э л ь в и р а. И что тебе там делать, любимый? Что тебе в них, в этих островах, затерянных где-то в

Тихом океане, что тебя гонит туда? Один страх, и только. Откажись от них.

П е л е г р и н. Ты не едешь с нами…

Э л ь в и р а. Останься со мной, Пелегрин!

П е л е г р и н. И я не могу остаться. И все крепко связано одно с другим — мы любим и не можем

расстаться, не предав любви, не взяв на себя вину а если мы останемся вместе, один из нас погибнет, потому что никому не удастся то, чего он не хочет, и в этом наша вина друг перед другом…"

На старте сплава

Самолет улетел на Восток утром.

А перед этим был день, и была ночь. И был целый год обычной жизни внешне все, как у всех, никакой разницы. А потом месяц, ради которого, оказывается, жил, — месяц в походе.

Как написать о походе? С чего начать? Если сразу с похода, то слишком многое придется объяснять, и начала нет.

Есть дикие дебри, которые, может быть, никто не видел. Есть удачный маневр плота, когда он наносит скале удар, заранее обдуманный, нацеленный, и, как мяч, отскакивая, ныряет в слив порога, до сантиметров рассчитанно-точно. И есть люди, которые умеют держаться до конца, даже когда нет надежды…

Об этом можно бы написать. Но с чего начать?

Есть пурга в заполярной тундре, есть снег под ногами, и надо выпилить из него кирпичи, прочные и ровные, как огромные куски рафинада, чтобы построить укрытие. Плотный снег темнее, пятна плотного снега видны; но ночью, или в пургу, или когда и то и другое вместе и уже ровным счетом ничего не видно — нужно искать, искать снег и не спешить. Ни в коем случае не спешить!..

И об этом тоже можно написать подробно. Но с чего начать?

Может быть, с последнего дня в поезде? Когда, одетые на мороз, открыли на