Александр Большаков - За столпами Геракла Страница 31

Следует упомянуть также о деревянной скульптурной группе, обнаруженной в святилище на Гран-Канарии. Она изображала обнаженную женщину, а также стоящих перед нею жертвенных животных, козла и козу. Специфическая поза этих животных позволяет с уверенностью предположить, что скульптурная группа служила культу плодородия.

Этим же целям служили различные женские статуэтки, во множестве выявленные на островах Канарской группы. Среди них можно отметить женские фигурки с разведенными ляжками; фигурки с вытянутой шеей, маленьким круглым лицом, полной грудью и большим животом; идолы-пластинки из глины с женской грудью, типологически близкие средиземноморским гитаровидным женским изображениям, распространенным от Эгейского региона до испанского Леванта; статуэтки без признаков пола с длинной шеей, толстыми руками и ногами.

К этой же группе культовых предметов относится мелкая пластика, изображающая животных и птиц, так называемые tibisenas. По свидетельству хронистов, эти фигурки олицетворяли силы зла, злых духов, демонов ночи. Они могли иметь вид собаки, борова, бычка, индюшки, курицы и других животных и птиц. Однако с интерпретацией хронистов трудно согласиться. Среди перечисленных изображений упоминаются и особи, явно отсутствовавшие на островах до начала их колонизации, а следовательно, речь идет об идеологических представлениях автохтонов в период европейского завоевания. Такой интерпретации противоречит и присутствие в перечне собаки и борова, игравших значительную роль в священных обрядах древних канарцев. По-видимому, все же эти фигурки были персонажами культа плодородия, широко, надо полагать, распространенного на Канарах до прихода европейцев. Сам перечень животных, образы которых воплощались в мелкой пластике, имевшей безусловно сакральное употребление, в свете уже известных нам факторов канарской культуры, без сомнения, репрезентирует не негативный, а позитивный сегмент идеологических представлений аборигенов. Действительно, и сфера плодородия и репродукции, и идея противопоставления освоенного, домашнего пространства дикому составляют область положительной заинтересованности людей. Становится понятным, что христианские, миссионерские установки хронистов явились причиной, по которой местные культовые святыни (в нашем случае сакрализованные животные) были перемещены в негативную сферу идеологических представлений и интерпретированы как духи зла и ночи.

Среди мелкой пластики немногочисленны находки фигурок животных или птиц, которым придавались некоторые человеческие черты (например, ворон с получеловечьей головой). Начало антропоморфизации животного сакрального образа свидетельствует о наступлении следующего этапа в системе мировоззрения канарцев.

Перечисленные культовые сооружения и предметы позволяют полнее представить идеологические воззрения островитян.

Среди мегалитических памятников были названы каменные и глиняные фаллосы. Практически повсеместное распространение фаллической символики, а в некоторых случаях и специализированного фаллического культа отражает важность для архаического общества представлений, связанных с репродукцией и плодородием в целом. Если в специализированном культе акцент делается преимущественно на мир людей (плодородие человека), то в представлениях более абстрактного уровня речь идет об изобилии и плодородии всего живого. В символическом смысле фаллические памятники особенно тесно связаны с идеей вертикали, имеющей всеобщее (часто космологическое) значение в культурной символике. Мировое дерево — наиболее полное выражение всех смыслов вертикали. По этому признаку фаллические сооружения и мировое дерево имеют общую зону в семантическом поле культурной символики. Приведем некоторые факты, касающиеся в основном символики мирового дерева, в частности одного из его вариантов, древа жизни, и свидетельствующие, на наш взгляд, об общности идеологических представлений и обычаев древних канарцев и других народов, проживающих в Средиземноморье.

Хронистами описан обряд вызывания дождя на Тенерифе. Он заключался в следующем: к воткнутому в землю шесту, олицетворяющему, очевидно, древо жизни, сгонялся разъяренный тем или иным способом скот, который своим блеянием должен был вымолить дождь. Аналогичное значение палки, воткнутой в землю, не менее ярко выступает и в эпизоде из жизни североафриканского народа насамонов, описанном Геродотом в «Ливийском логосе»: «Народ сей ловит также саранчу, которую высушивает на солнце, мелет и потом, насыпавши в молоко, вместе с ним пьет ее. Жен обычно каждый имеет многих, и с ними может жить всякий, подобно массагетам, они втыкают перед входом палку, а затем совокупляются». Интересно отметить, что у аборигенов Канар имелись и другие частично сходные с насамонами обычаи. Так, канарцы приготавливали одно из своих блюд — гофио, размалывая поджаренные зерна и смешивая их затем с молоком. Известное сходство прослеживается и в отношениях между полами.

Сходная символика воткнутого в землю шеста, связывающая идею вертикали с идеей репродукции и плодородия, характерна и для ряда других близлежащих регионов и в более позднее время. Так, у народов Пиренейского полуострова непременным элементом весенних праздников было «майское дерево», представлявшее собой шест. Во время его водружения «девушки поют песни, эротическое содержание которых достаточно прозрачно и входит в общий смысл празднества, — усиление природных сил плодородия» [Серов, с. 651. Мировое дерево занимало значительное место в культах и символике древних. Этот символ широко использовался и позднее — в Иванов день и на рождество, т. е. в особо почитаемые дни солнцеворотов, — в праздники уже вполне христианские, но языческие по происхождению.

Важно подчеркнуть, что в культах дерева, камня и фаллическом культе присутствует общее семантическое начало, связанное с идеей плодородия. Этнографическими материалами хорошо подтверждается связь фаллических представлений с солнцем, луной и водной стихией.

Имеющиеся данные не позволяют выявить связи между распространенными на Канарском архипелаге фаллическими символами и источниками воды, но типологически эта связь вполне закономерна. Связь же источников воды с культовыми камнями, испещренными мегалитическими петроглифами, прослеживается довольно четко.

О назначении и символике петроглифов можно строить лишь более или менее вероятные предположения. Некоторый свет на возникающие в этой области вопросы проливают сведения, донесенные до нас хронистами, а также археологические исследования.