Ева Воляк - Архипелаг мореплавателей Страница 31

Необычайно оживленный водитель трудолюбиво грузил в автобус узлы и свертки, портфели и корзины из банановых листьев с тремя запеченными свиньями. Погрузил он и одну живую свинью, привязанную за ноги к длинной жерди, отчего свинья хрюкала и визжала. Когда узлы и свиньи оказались в автобусе, мы поехали дальше, но… в прямо противоположном направлении от места назначения!

Мое беспокойство было встречено с добродушной иронией. Что ж здесь удивляться и протестовать? Известное дело, семья водителя отправилась в гости к знакомым. Почтенный старец — вождь, и водитель выполняет его приказание. Обычная вещь… Набитый пассажирами автобус водитель снимает с трассы, чтобы у матаи не было обременительных пересадок, и везет его до самого порога гостеприимного дома. А расписание? Кому нужно это расписание? Разве солнце всходит и заходит, подчиняясь черным цифрам, написанным на желтых кружочках, или разве океан свои приливы и отливы регулирует в зависимости от чьих-то указаний? Нет? А почему им должен подчиняться автобус? Не нужно удивляться, уважаемая пани доктор!

Дружественные и породнившиеся великие самоанские роды часто связаны договорами, которые обеспечивают им политическую власть на определенной территории или на целых островах. Они обязаны оказывать друг другу помощь и поддержку, в прежние времена часто принимавшую форму вооруженной интервенции. Одна из самых кровопролитных войн в истории Самоа возникла как раз из-за репрессивных действий, предпринятых вождем Малиетоа Ваиинупо в ответ на убийство жителями округа Аана верховного жреца и властелина острова Маноно, с которым род Малиетоа был испокон веков связан традиционной дружбой.

Убитый ни у кого не пользовался симпатией. Даже соплеменники называли его Тамафаинга (Изверг). С этим именем он и вошел в историю. Уверенный в своей неприкосновенности, он был изощренно жесток, подавляя самые робкие попытки сопротивления. Но пришел и его час, когда он отважился изнасиловать церемониальную девушку, таупоу, Туиуми из деревни Фаситооута. Она не пошла по пути своих многочисленных предшественниц: не стала заламывать руки, не призывала богов стать свидетелями ее бесчестия. Она встала во главе группы молодых людей, решивших уничтожить тирана и готовых на все. Наконец, представился удобный случай. Тамафаинга, уверенный в своей безнаказанности, заехал со своим двором в Аану, где собирался провести ночь с девушкой из деревни, оказавшей ему гостеприимство.

Мятежники затаились в темноте рядом со спальным домом. По условному знаку они набросились на жреца и его людей, безжалостно избивая их дубинками. Тамафаинга пытался прорваться к лодкам, но его поймали и учинили над ним кровавую расправу. Победа была полная. Только немногие придворные сумели убежать.

При известии о смерти жреца все население охватила радость. Только некоторые вожди из Ааны предрекали: не радуйтесь преждевременно, страшной будет месть оскорбленных жителей Маноно! Последствия превзошли все ожидания. К людям из Маноно присоединился могущественный Малиетоа Ваиинупо, который повел за собой значительную часть жителей Уполу и Савайи. Не будем вдаваться в подробности, чувствовал ли Малиетоа себя обязанным помогать Маноно или он рассчитывал добиться политического превосходства, покорив великого вождя Ааны, потенциального своего соперника на титул короля Самоа. Достаточно того, что вспыхнула война. Сначала она велась с переменным успехом, но спустя год воины Ааны были либо перебиты, либо попали в руки численно превосходящего противника, а старики, женщины и дети, прятавшиеся в лесах и пещерах, попали в плен.

Ужасные времена наступили для Ааны. Горели богатые деревни, шли под топор цветущие пальмы и хлебные деревья. В день, когда произошла последняя решительная битва, воины вождя Малиетоа выкопали большую яму, наполнили ее дровами, сухими ветками и подожгли. Огромный столб огня взвился в небо. Победители бросали в огонь оставшихся в живых пленных — стариков, женщин и детей, столетних вождей и новорожденных. Погибли все жители деревень и селений округа Аана. Смрад от сгоревших тел достиг самых отдаленных уголков острова, что должно было принести облегчение душе великого жреца в подземном мире, пулоту. Тамафаинга был отомщен.

Как раз в это время на Савайи прибыл парусник «Посланец мира» с миссионером Джоном Уильямсом на борту. В своей книге «Проповедничество» он вспоминает: «…наше внимание привлек вид горы на противоположной стороне пролива, окутанной дымом и пламенем. Когда мы спросили, что это такое, нам сказали, что огонь пожирает дома, плантации и тела женщин, детей и людей больных и немощных, которые попали в руки своих кровожадных врагов».

Виновник этой бойни, великий вождь Малиетоа, стал вскоре первым… христианским владыкой Самоа.

Ифонга — это значит «прощение»

Самоанцы при всем своем пылком темпераменте и чрезмерном чувстве собственного достинства не отличаются ни упрямством, ни мстительностью. Каждый виновный имеет шанс избежать наказания, если он быстро скроется в лесу, а спустя некоторое время подвергнется традиционному ритуалу смирения перед пострадавшим и его семьей.

Этот древний обычай называется ифонга, и о нем стоит поговорить подробней. Ритуал часто содержит элементы искреннего раскаивания, а также попытку, в виде театрализованного представления, возместить ущерб. Преступник и патриции его рода подходят перед рассветом к дому потерпевшей особы. Они приносят в дар красивые тонганские циновки, ткани сиапо и еду. Иногда кладут на траву щепки и хворост, что, без сомнения, означает: можете нас убить и зажарить, как свиней, если хотите! Потом они садятся в живописных позах на траву. Почерневшие лица, сгорбленные спины, низко опущенные головы… Настоящие живые памятники раскаянию и покорности!

А между тем жизнь в доме идет своим чередом. Его обитатели встают, одеваются и завтракают, хлопочут по хозяйству, как будто ничего не произошло, словно скорбные фигуры кающихся и горы еды на поляне прикрывает шапка-невидимка. А те ждут. Солнце поднимается все выше и выше, льет свой жар на обнаженные головы — все продолжают неподвижно сидеть. Начинается дождь, дует резкий ветер с моря — они не шелохнутся. В конце концов сострадание и любопытство берут верх, и из дома подают долгожданный знак. Кающихся заметили, оценили и простили. Наступает хэппи-энд в самоанском варианте, или фиафиа с танцами, песнями и угощением за счет семьи кающегося.

Во время нашего пребывания на Самоа мы были свидетелями ифонга в государственном масштабе. Драма разыгралась в высшем обществе столицы. Действующими лицами были, с одной стороны, изобретательные братья Мурз, а с другой — сам премьер Фиаме Матаафа Мулинуу II. Вышеупомянутые братья, хотя и были американскими гражданами, унаследовали от полинезийских предков темперамент и уважение к традициям, а примеси крови папаланги они были обязаны своей деловитостью и любовью к деньгам. Дела они вели в Апиа с размахом. Один из братьев, Гарри, бывший в то время начальником порта, и стал причиной конфликта.