Книга про Иваново (город incognito) - Дмитрий Фалеев Страница 31

Тут и пряничные ангелы, летающие с трубами между солнцем и луной, и грустные скрипачи, и вероломные одноглазые клоуны, и девушка, которую перевешивают волосы, и горы, похожие на вышитый цветной ковер.

Короче говоря, полет фантазии.

С первого взгляда может показаться, что такая живопись немножко легковесна, немножко для открытки, но, присмотревшись, обнаруживаешь в ней свои подводные камни, сосредоточенные образы и символы, которые выдают интеллигентного, скрупулезного автора, стремящегося к замысловатым, пестрым, декорированным деталям и сюжетам, а вовсе не к легкомыслию.

Даже солнце и луна выглядят на его картинах как какие-то знаки, а не просто природные тела или явления.

Маяковский пишет циклами: провинциальные пасторали, театр и карнавал, фабричная архитектура, невиданные геральдические зверушки.

Повторяются не только сюжеты и мотивы с «картонными» фабриками или «игрушечными» монастырями, нарочно выполненными в условной манере, но и герои – современные мальвины и пьеро, бродячие музыканты, женщина с щукой, мужчина с птичкой…

Взгляд художника сознателен и сдержан, даже в веселых сценках чувствуется камерность, интровертность подхода. Перед нами взвешенная, любопытная стилизация под некий наив, народное искусство, в которой сочетаются ирония и искренность, склонность к меланхолии и праздничному лицедейству.

Маяковский смотрит на мир сквозь театральные кулисы. Иваново на его работах отличается от реального так же, как персонажи комедии дель арте отличаются от реальных людей. Маска в данном случае не средство что-то спрятать или утаить, а художественный прием, позволяющий автору лучше выявить и удачней выразить интересующие его стороны жизни.

Получается этакий городок в табакерке, но, глядя, как ангел в полусне проплывает над кухонным ножом, поневоле поверишь, что кухонные ножи действительно существуют.

О нем

Елена Толстопятова (выдержка из статьи):

«Владимир Маяковский привнес в наш художественный процесс игровую, смеховую культуру. Он всерьез освоил пластику мастеров „Мира искусства“ и „Бубнового валета“, М. Шагала и А. Тышлера… Герои полотен художника – певцы, музыканты, акробаты, фокусники, ряженые, купальщицы – вовлечены в действия, положенные им по статусу: карнавальные шествия, танцы, музицирование, застолья. Над ними плавают ангелы. Но не довольствуйтесь первым взглядом. Первый взгляд обманет вас, вернее не откроет правды. Художник – наш современник, отражающий драмы и трагедии рубежа веков. При, казалось бы, динамичных действиях полотна В. Маяковского статичны. Как во сне, застывают скрипачи и флейтисты, ангелы и циркачи, воины и купальщицы, собаки, коровы, лошади. Не течет река, не движется лодка. Сновидения сюрреалистов ХX века длятся в XXI».

Он о себе

– Критики пишут: «Театрализация – важный метод освоения реальности В. Маяковским». Вы любите театр?

– Я не могу назвать себя завзятым театралом, но мне интересно, что там происходит, – время от времени хожу на спектакли, смотрю постановки.

– Многие персонажи ваших картин носят маски. Художник, живущий в провинции, вынужден носить какую-то маску?

– Да любой человек – хочет, не хочет – ее надевает. Жизнь разностороння: где-то приходится и сыграть, где-то и самим собой быть. В Иванове поменьше приходится представлять себя другим человеком, в больших городах – побольше.

– Для вас искусство – возможность выпрыгнуть из собственной шкуры или, наоборот, глубже проникнуть в себя?

– Мне нравится, как сказал Пикассо: «Искусство – ложь, которая дает возможность понимать правду». На сто процентов с ним согласен. Я прихожу в мастерскую, начинаю что-то делать, творить, выхожу отсюда, и мне как-то проще адаптироваться в жизни – все встает на место, я более подготовлен к суровым будням, житейским неурядицам. Тут обоюдно – я что-то отдаю искусству, и искусство мне что-то отдает.

Про русский путь и братьев-славян

– В 2000 году меня с группой других художников пригласили в творческую командировку в Сербию. Мы немного опасались, потому что это было буквально через год после того, как американцы бомбили Белград, но желание увидеть и узнать что-то новое во мне пересилило, и я с удовольствием принял приглашение. До сих пор вспоминаю эту поездку, как будто она случилась год или два назад.

– Традиция сербской живописи чем-то отличается от русской?

– У них раньше пошел настрой на французскую живопись, импрессионизм. Мы до сих пор придерживаемся академической школы, а они быстрее отошли от реализма. У них с этим посвободнее. Многие ездят учиться в Германию, Францию, Америку, поэтому они теснее связаны с мировым процессом. Мы все-таки немножко более оторваны от этого, немножко как бы у себя. А они – везде. Сербы мобильнее.

– Современная Россия может чему-то научить Европу, Америку?

– Мы и учим, наверно, всех – и Америку, и Европу. Они только не очень хотят чему-то учиться. Учить-то любой может, а какой результат? Чего мы достигли? Люди все меньше хотят размышлять в последнее время, живут по инерции. Это и в искусстве, и в других сферах жизни заметно. Идешь в магазин – там все готовое, самому готовить ничего не надо. Больше стало потребителей, пользователей.

– Когда я пытался написать рассказ про горы, то столкнулся с тем, что гора ни в один рассказ не вмещается – она все равно выходит слишком маленькая. Вы привезли из Сербии серию горных пейзажей. С какими столкнулись трудностями при ее исполнении?

– Мы много ездили по горам на юго-востоке Сербии, видели и каньоны, и горные реки, и горные монастыри. Там рисуешь, смотришь с высоты птичьего полета, и меня, конечно, поглотила эта мощь, бесконечность горизонта, где земля сливается с небом. Масштабы – несоразмерные. По-другому на все смотришь с горы.

Про науку и искусство

– Одна из ваших выставок называлась «Тайная вечеря». Почему именно так?

– Мы живем в христианской культуре – я крещеный, православный. Не могу сказать, что постоянно хожу в церковь, но стараюсь понять, принять. Мне нравится храмовое искусство, росписи.

– А чем привлекает тема карнавала?

– Душа должна отдыхать, ей нужны праздники. Мне нравятся зрелищность, яркость, пестрота, радостная, карнавальная атмосфера, веселье, игра.

– В Иванове весело живется?

– Да по-разному… Но когда рисуешь, об этом не задумываешься. Ты уже погружаешься в какое-то другое пространство – как в телевизор; живешь в другом мире.

– Вы процитировали Пикассо в одном из ответов. Почему именно его?

– Мне он нравится своим мышлением, философией, опережением своего времени… Пикассо – до сих пор современный. Пока я не вижу, чтобы кто-то мог его обойти.

– А Таможенник Руссо?

– Руссо – другой, он больше от народного искусства шел, но Пикассо мне ближе. Он более эмоциональный, не боится ломать традиции. Надо же обладать большой силой характера, ума, чтобы взять