Станислава Рамешова - Страна золотых пагод Страница 32

Растет тик на равнинах и на склонах гор. Дерево живет больше ста лет, достигает пятидесяти метров в высоту, цветет яркими малиновыми цветами. Чтобы «повзрослеть», дереву надо расти сорок лет.

Процесс заготовки тика чрезвычайно трудоемок и занимает несколько лет.

Сырая, свежесрубленная древесина так тяжела, что тонет в воде и ее нельзя сплавлять. Поэтому дерево «сушат» на корню. Делают глубокий надрез на стволе, но не валят, а дают постоять два-три года. После валки гигант еще долго «досыхает», что улучшает такие свойства древесины, как прочность и стойкость к гниению.

Сплавляют тик по рекам, дождавшись сезона дождей. Бревна увязывают в плоты, связывают канатами, и плывут они на юг, в Рангун — на заводы, в порт.

По природным запасам Бирма — одна из самых богатых стран Юго-Восточной Азии, хотя она продолжает оставаться слаборазвитой, аграрной страной. Недра ее еще недостаточно изучены. Но и разведанные ресурсы разрабатываются пока не в полной мере. Были обнаружены значительные запасы нефти и природного газа, однако для развития нефтяной промышленности не хватает средств и квалифицированных кадров. В подземных кладовых страны есть вольфрам, свинец, олово, медь, цинк, сурьма, никель, кобальт, хром, кварц, мрамор, железная руда, серебро и золото. Всемирной известностью пользуются бирманские рубины, сапфиры и жемчуг.

3. Обычный день Востока

Ни то ни другое. Я назвала бы его монастырским будильником.

Представьте себе небольшую деревянную наковальню с выдолбленными по краям отверстиями, к которой прилагается колотушка. Резкий «голос» каледета в пять утра ежедневно возвещает о том, что новый день в Бирме наступил, по крайней мере для поунджи. Бьют в каледет сначала медленно, потом все быстрее и заканчивают яростной дробью, которая способна разбудить любого лежебоку.

Звуки каледета проникали в наш дом через плотно закрытые окна и шум кондиционера. Сон обрывался с легкостью паутинки.

«Проснись! Покинь дом! Иди навстречу солнцу!» — неслось неистовое стаккато монастырского будильника.

Со временем я привыкла к звукам каледета, и они доходили до слуха в полусне. «Это поунджи должны вставать. Тебя это не касается. Ты можешь еще спокойно поспать», — сквозь сон уговаривала я себя.

Сотни тысяч монастырей (их называют здесь поунджи-чаун) рассыпались по Бирме. Маленькие и большие, непритязательные и покрытые искусной резьбой, знаменитые и безымянные… Но все они деревянные, построенные из тика.

Внешне монастыри ничем не отличаются от жилых строений. В восточной, наиболее почетной части располагается зал для посетителей. Там, против главного входа, стоит статуя Будды. Там же по воскресеньям читается «закон», принимаются пожертвования. Жилые кельи для монахов упрятаны в задней, западной части здания.

Славится монастырями Мандалай — последний оплот и резиденция бирманских королей. Мандалай считался в XIX веке центром буддизма всей Юго-Восточной Азии. Теперь блеск королевской столицы потускнел, остались одни отблески — старинные поунджи-чауны.

В дальнем конце нашего сада за низкой кирпичной стеной тоже стоит поунджи-чаун. Самый обыкновенный: несколько приземистых строений вокруг такого же невысокого центрального здания скрываются в тени деревьев. Кстати, одна из заповедей Будды — жить в тени деревьев.

Долго я не отваживалась поближе познакомиться с жизнью необычных соседей, хотя калитка в разделяющей нас стене днем была постоянно открыта и монахи привычно сокращали путь, проходя через наш участок: ведь гораздо приятнее пройти затененным садом, чем идти по горячему асфальту под жгучим солнцем.

Ранним утром в саду мне нередко встречались поунджи с тапеитами в руках и черными зонтами. Они проходили мимо, молча приветствуя меня дружелюбной улыбкой. Ободренная их примером, я тоже несколько раз прошла краем монастырского сада, чтобы сократить дорогу до соседней улицы. Но всякий раз меня не покидало ощущение, что я делаю что-то недозволенное, неделикатное. К тому же такое сокращение пути имело свои неудобства: по территории монастыря нужно было идти босиком.

Лишь однажды я рискнула сойти с посыпанной гравием дорожки и заглянуть в зал центрального здания монастыря. И я увидела то, что ожидала: по всему залу размещались статуи Будды, а перед ними, низко склонив голову, недвижно сидели, поджав под себя ноги, оранжевые фигурки…

Иногда все обитатели монастыря собирались в зале, хором повторяя каноны на непонятном мне языке. И монотонный речитатив, доносившийся из-за калитки, необъяснимо тревожил душу. У наших домовладельцев были свои взаимоотношения с монастырем: они регулярно приносили ему дары, приглашали монахов на праздничные трапезы.

Преподнести дар в полном соответствии с традиционными понятиями бирманцев не так-то просто.

Важно соблюсти три условия: дарующий должен быть бескорыстным, дар — добрым, а принимающий дар — достойным его. Сочетать все эти три требования довольно сложно.

Итак, дарующий должен быть абсолютно бескорыстен и помыслы его чисты. Сделать подарок — для него счастливая возможность сотворить добро. Бескорыстно. Безвозмездно. Не требуя благодарности. Без всяких расчетов на то, что этот добрый поступок зачтется в следующей жизни.

Второе условие: подарок должен быть добрым. Ведь в сущности, давая яд самоубийце, человек тоже, можно сказать, «подносит ему дар». Но это злой дар. Дар считается добрым, если он заработан собственным трудом и не приносит несчастья другому.

Можно подарить вещь, добытую нечестным трудом или ненужную. Но это не зачтется в заслуги. Вот если вещь дорога самому дарующему, тогда можно заслужить признательность. И третье: очень важно, кому предназначается подарок. Одно дело — одарить монаха, и совсем другое — облагодетельствовать плохого человека. Но и это не все. Даже если ты одаряешь святого, но с расчетом, что это улучшит твою карму, — зря стараешься. Буддийская этика гласит: «Неподдельная добродетель, основанная на истинной любви, — вот та золотая чаша, на которой надлежит подавать дары».

Ценят не величину дара, а чувство, с которым он дается. Подарив вещь, не следует интересоваться ее дальнейшей судьбой. Как поступит с ней новый владелец — его личное дело.

Наделить поунджи едой при утреннем обходе — значит пополнить список добрых дел, которые зачтутся человеку в следующем рождении. Но еще лучше пригласить поунджи на семейное торжество — свадьбу, рождение ребенка или просто на воскресный обед.