Г Метельский - По кромке двух океанов Страница 34

— Здравствуйте, — раздаются голоса.

— Рыбка ловится? — спрашивает второй пилот.

— Есть маленько, — уклончиво отвечает тот, что постарше. Он переводит взгляд на меня и улыбается. — А я тебя, однако, помню. Ты у нас уже был однажды, когда на двух лодках ехал в Боганиду. Пять человек вас тогда было, нет, шесть. Одна женщина, между прочим. Правильно я говорю?

Совестно признаться, но мне никак не удается вспомнить, кого мы тогда встретили у истока вытекающей из озера Боганиды. Помню несколько балков на берегу, долган в национальных одеждах, учителя, насквозь светящийся изнутри летний чум, где нас наскоро угощали великолепным малосолом из нельмы…

— Не помнишь?… Ай-я-яй, какая плохая у тебя память! — сокрушается старик.

— А вы здесь рыбачите? — спрашиваю я, стараясь поскорее переменить тему разговора.

Мой собеседник глубоко кивает головой с давно нестриженными черными волосами.

— Из хетского совхоза мы. В конце мая еще на олешках приехали. Неважно, однако, ловится. Лабаз-озеро еще льдом закрыто, на Тонском ловим.

Каюсь, не узнал и озера. Да это и не удивительно: озеро огромное, мы высаживались тогда на южном его берегу и через два дня, надув резиновые лодки, поплыли искать проход в вытекающую из него Боганиду.

— На час отлучиться можно? — спрашиваю у пилотов.

— На час можно…

Тундра здесь сухая, не то что на Ямале, идти нетрудно, приятно похрустывает под ногами ягель, и я иду-бреду, подминая сапогами пеструю тундровую флору: лютики, вейники, мятлики, еще только зацветающую клюкву, незабудки. Все это какое-то уж очень миниатюрное и беспомощное перед суровой природой. Карликовая березка здесь уже не поднимается над землей, а стелет по ней свои тонкие, как былинки, веточки. А вот и карликовый папоротник. До чего же у него изящное кружево и такое тонкое, что разглядеть его как следует можно только в лупу! Между прочим, этот потомок пышных папоротниковых зарослей каменноугольного периода впервые засняли на Таймыре кинооператоры с ледокола «Сибиряков» в 1932 году.

Через полчаса, взобравшись на холм, я вдруг начинаю смутно угадывать уже виденное однажды. Ну да, те же воткнутые в землю ребром плоские каменные плиты. Говорят, что это языческие надгробия долган, еще не принявших христианства. Плиты везли издалека, за сотни верст.

А вот и небольшое, в окружении невысоких холмов озеро. Как и тогда, оно все заселено пернатыми. Завидя человека, они поднимают страшный крик, и я сажусь на высокую сухую кочку, чтобы они успокоились, а сам любуюсь и этими холмами с застругами снега в долинах, и прозрачным небом, и этим озером с удивительно чистой студеной водой, и этими привольно чувствующими себя здесь утками.

Все озеро заселенослетевшимися с юга кряквами,прославившимися давносвоими ссорами и драками.От человека не таясь,не опасаясь соглядатая,весь, долгий день судачит всластьвся эта братия крылатая.Стоит отчаянный галдеж -родители с птенцами возятся.Пожалуй, станет невтерпежот этой всей разноголосицы.Как в детском садике, точь-в-точь;чуть прекращается сумятицалишь в час, когда, минуя ночь,по горизонту солнце катится.Когда рождающийся деньеще не обозначен метою,когда не знаешь, свет иль теньза этим таинством последует.И вновь поднимут ералаш,не помышляя о приличии,и возятся, и входят в ражс заботами своими птичьими.Пока не встанут на крыло,светло поблескивая перьями,как будто шашки наголоперед атакой кавалерии.

…Я возвращаюсь как раз вовремя. В самолете из пассажиров остается кроме меня лишь Саша — молодой человек в очках, настолько увешанный фото- и киноаппаратами разных марок, что кажется, будто именно из этих предметов состоит вся его одежда. Молодого человека нужно забросить в то место, где живут в крепких загонах новоселы таймырской тундры — знаменитые овцебыки.

Лет пятнадцать назад, когда я бродил по ямальской и тазовской тундрам, мне рассказывали о попытках возвратить этих реликтовых животных — ровесников мамонта — на землю их предков, в том числе и на Ямал. Предполагалось закупить овцебыков в Гренландии, где они сохранились в своем естественном состоянии, но осуществить это по ряду причин тогда не удалось. И вот теперь молодой человек в очках летит па речку Бикаде-Нгуомэ, неподалеку от озера Таймыр, чтобы заснять на пленку уникальнейшее, единственное в нашей стране подопытное стадо овцебыков.

Стадо овцебыков подарил Советскому правительству премьер-министр Канады П. Э, Трюдо. На Таймыр их доставили самолетом после очень длинного путешествия от острова Банкс в Канадском Арктическом архипелаге до Монреаля и оттуда, уже на нашем «Антее», в Норильск, где сделали еще одну пересадку, после чего порядком уставшие быки совершили наконец посадку в мосте своего теперешнего обитания. Здесь они сразу же попали под наблюдение зоологов Института сельского хозяйства Крайнего Севера. Задача перед учеными поставлена нелегкая — заняться расклиматизацией на Таймыре этих редчайших животных. Овцебыкам предстоит снова приспособиться к тем условиям жизни, в которых находились их далекие предки, проживавшие на Таймыре двадцать тысяч лет назад.

— А что они собой представляют… Я тут выписал для себя кое что, — Саша протягивает мне листок бумаги, на котором написано: «…занимают промежуточное положение между быками и овцами… Передняя часть морды покрыта короткими волосами, рога при основании очень широки, вздуты и морщинисты и так сближены на лбу животного, что между ними остается лишь узкий желобок… Уши малы, заострены и почти скрыты в шерсти. Шерсть очень густая, длинная, мохнатая, свешивающаяся почти до земли… Ноги относительно короткие, сильные… Короткий хвост скрыт в шерсти».

Наконец самолет плюхается поплавками в воду, плывет к берегу и, не выключая мотора, высаживает Сашу. Из бревенчатой избы на берегу никто не выходит ему навстречу, наверное, все зоологи еще на работе. «Аннушка» тут же разворачивается и несется по реке, оставляя за собой пенистый, расходящийся в стороны шлейф.

Когда самолет, взлетев, набирает высоту, я замечаю внизу решетчатый загон, сначала один, потом другой. За оградой пасутся лохматые, показавшиеся мне голубоватыми животные с красными маленькими ушками. Некоторые овцебыки лежат на берегу ручья, отдыхают. Во втором загоне, как мне потом сказали пилоты, находилось другое стадо, подаренное американцами. Половину его — двадцать животных — отправили жить на остров Врангеля, половину оставили на Таймыре.