Леонид Репин - Параметры риска Страница 34

Повсюду встречались гибкие, достигавшие нескольких сот метров стебли ротанга, оснащенные кривыми твердыми, как железо, колючками. С их помощью эта пальма-лиана умудряется взбираться на головокружительную высоту.

Третий ярус образовывали двадцати-тридцати метровые деревья с толстыми стволами, гладкими, словно полированными, и шершавыми, бугристыми — Представители различных видов миртовых, лавровых, бобовых, среди них Ракитин узнал красавицу магнолито, с большими, лишенными запаха цветами, словно вылепленными из белого воска, и знаменитое железное дерево, с мощным стволом и непропорционально мелкими изящными листочками, которое славится твердостью своей древесины, не тонущей в воде.

Иногда среди чащи возникали могучие, с узловатыми, шершавыми стволами артокарпусы, известные под названием хлебного дерева. Его плоды, зеленые, желтые, оранжевые, похожие на шары различных размеров — от теннисного мяча до головы человека, — покрытые крупными зернами-пупырышками, словно лепились прямо на стволе и крупных ветвях.

Был в этом лесу и четвертый ярус. Хотя, может быть, ярусом его и нельзя назвать. Это отдельные деревья-гиганты, величественные сейбы с гладкими, лишенными ветвей стволами, которые уходили вверх светло-серыми колоннами на высоту пятьдесят-шестьдесят метров. Они отстояли далеко друг от друга, возвышаясь над вечнозеленым растительным океаном, свысока оглядывая своих малорослых собратьев.

Природа позаботилась об их устойчивости, наградив надежными подпорками в виде десятка огромных доско-ридных придаточных корней. Они начинались на высоте полутора-двух метров и, опускаясь книзу, постепенно расширялись, образуя настоящие контрфорсы.

На пути часто возникали двух-трехметровые арки из причудливо переплетенных ходульных корней, от которых вверх уходил мощный ствол дерева. То и дело тропу перегораживали похожие на шершавые доски, поставленные на ребро, выросты на корнях, расходившихся в разные стороны, словно щупальца спрута.

Синь медленно продвигался вперед, раздвигая ножом нависавшие со всех сторон растения. Вдруг он отпрянул, едва не сбив с ног, шедшего за ним Дана. Метрах в двух, медленно покачиваясь из стороны в сторону, поднимала голову крупная кобра.

Темно-коричневая, с голубоватым отливом, она раздула капюшон, на котором отчетливо был виден, рисунок очков, окаймленных двумя черными линиями. Ее грязно-белого цвета брюхо имело несколько темных поперечных полос. Тонкий раздвоенный язык то появлялся изо рта, то исчезал, словно вылизывая воздух.

Хунг сорвал с плеча карабин, но Синь издал какое-то гортанное восклицание, и ствол карабина опустился. Кобра не проявляла агрессивных намерений. Голова ее, напоминавшая большую ладонь, державшуюся горизонтально, вдруг стала опускаться, и змея поползла в сторону от тропы, извиваясь толстым, мускулистым телом. Вот в траве мелькнул кончик ее хвоста, и она исчезла.

Встреча с коброй произвела на всех столь яркое впечатление, что эдакая удаль, появившаяся у многих в последние дни, мгновенно испарилась. Все снова стали внимательно смотреть по сторонам, дабы вовремя предупредить следующую такую встречу.

Прошли еще с полсотни метров, когда Синь остановился и, сказав «монг-нгыа», присел на корточки возле невысокого, с тоненьким стволиком и продолговатыми, заостренными листьями, неказистого на вид деревца.

Впрочем, расцветка его была несколько необычной. Светло-серая окраска гладкого, лакированного ствола с верхней его половине переходила в ярко-зеленую с черными, словно прочерченными тушью, вертикальными полосами. Листья по краям тоже были обведены траурной каймой.

Но когда Синь очистил ножом землю у подножия дерева, там оказалось с пяток крупных, вероятно, граммов по триста-четыреста, похожих на сахарную свеклу бугристых клубней.

— Да тут целый обед можно изготовить! — воскликнул Дьяков, рассматривая находку.

— Монг-нгыа по-русски значит копыто лошади, — сказал Лок.

И правда, эти, казавшиеся сначала бесформенными, клубни напоминали по форме лошадиное копыто.

— Только кушать его сразу нельзя. Сырое монг-нгыа очень ядовитое, как маниок. Его сначала надо хорошо очистить от шкура, налить много воды и ждать 5–6 часов. Когда весь яд уйдет в вода, ее надо вылить и залить новый вода. Потом два часа кипит, и тогда можно кушать без опасности. Очень похоже на батат. Это как ваша русская картошка, только немножко сладкий.

— Я, правда, сам никогда не ел, — честно признался Лок. — Но Синь говорит, что очень вкусно.

Шалеев сфотографировал растение, аккуратно, чтобы не повредить шкурку, выкопал два небольших клубня, срезал веточку с листьями и упрятал трофеи в рюкзак.

Еще не успели покончить с этим "даром природы" как Синь нашел следующий и не менее экзотический. Он раздвинул ветви дерева, свисавшие над тропой, и потянул за ствол лиану с крупными, словно вырезанными из плотной бумаги, трехпалыми листьями.

— Дай-хай, — коротко сказал он.

— Хай будет дай-хай, — сострил Шалеев. — Вот только не пойму, что здесь съедобное? Чи кора, чи листья? Ух ты, какая дуля, — смущенно сказал он, увидев в руках у Синя большой коричнево-зеленый шар, похожий на яблоко.

— Что ж, его так прямо и есть можно? — поинтересовался Дьяков.

— Сырым нельзя, — сказал Лок. — Надо обязательно варить или жарить. И косточки, — он показал на пять крупных косточек-бобов, — тоже можно жарить. Они вкусные, как каштаны.

Но самым удивительным оказалось, — правда, об этом Ракитин узнал только после возвращения в Ханой, — что плод дай-хай содержит более 60 процентов жира.

Несколько минут спустя Синь отыскал в чаще еще одну лиану, называющуюся зэй-пау, со съедобными плодами, напоминавшими большую темно-коричневую, ноздреватую картофелину. Мякоть у нее была желтоватого цвета и издавала неприятный запах сырости. Плод казался явно несъедобным. Но Синь уверил, что если его отварить или пожарить, то будет не хуже маниока или батата.

Полдень уже наступил, а в лесу было так же сыро и сумрачно. Впрочем, никто и не думал об отдыхе. Все так увлеклись поисками новых растений, что позабыли о голоде. Но знания Синя казались неисчерпаемыми.

То он, раздвинув кусты, обнаруживал среди них папоротник pay-зон, имевший длинные, вполне съедобные корни. То расхваливал замечательные свойства листьев травы дан-фьен, покрытых с обеих сторон серым пушком, которыми можно лечить типун и стоматит.

А до чего же было интересно растение той, или ланг-рын, которым пользуются при лечении переломов костей! Его мясистые, кинжалообразные, напоминавшие агаву листья образовали своеобразную чашу, из которой выглядывал толстый стебель. На его конце ярко лиловел огромный цветок, с причудливо свисавшими многочисленными длинными тонкими лепестками. Это вьетнамский чай: че-рынг.