Андрей Троицкий - По Америке и Канаде с русской красавицей Страница 35

Мы остановились возле ресторана, надо было перекусить. Посетителей кроме нас не оказалось. Подошла молоденькая официантка, сказала, что они через час закрываются, из горячего остались только тефтели. А на гарнир можно макароны или картошку. Тефтелей не хотелось, но перемещаться в другой ресторан хотелось и того меньше.

– И здесь нам не повезло, – сказал Юра.

Он немного помолчал и выдал расширенную рецензию на спектакль, который только что посмотрели. У меня впечатлений было не так много. Из всего увиденного я лучше всего запомнил балерину в валенках и разъяренное лицо режиссера. Вообще эта балерина была симпатичной девушкой… Я пересказал все, что со мной произошло, пока Рита и Юра наслаждались постановкой, а заодно я вспомнил пару историй, связанных с театром.

– В юные и молодые годы у меня был фантастический, возможно, самый крутой в Москве, блат по части тетра. Я мог назвать любой спектакль в любом театре – и через неделю получал билеты на самые лучшие места. Так получилось, – невероятно, но факт. Первый раз пришел в театр на Таганке на "Гамлета", когда учился в шестом классе. Привел приятеля, мы были в штанах, из которых выросли, в синих школьных курточках. В кармане лежали билеты с волшебным красным штемпелем. Не представлял, что такой штемпель существует в природе.

Тогда я еще не знал, что Юрий Любимов присутствует на всех спектаклях. Он стоял в конце прохода, в последнем ряду и иногда оттуда давал знаки актерам, мигая карманным фонариком. И в тот день Любимов присутствовал на спектакле, ждал очень важных гостей. Он заранее предупредил всех артистов, мол, придут большие люди (это я узнал задним числом), от которых многое зависит. Они запросто могут закрыть спектакль, если что-то не понравится, или, наоборот, могут оказать театру какую-то важную услугу. Короче, надо играть с полной отдачей. Очень постараться.

А мы с приятелем стоим возле сцены. Напротив нас у белой отштукатуренной стены сидит Высоцкий с гитарой и перебирает струны. А мы стоим, смотрим на него и узнать не можем. В жизни он сильно отличался от своего киношного образа. Поэтому его часто не только на улице, но и в театре зрители не узнавали. Это первый раз, когда я его увидел.

А Юрий Петрович стоит в конце ряда и нервничает. Ждет важных гостей, а их нет. Уже свет начинает гаснуть… А два идиота школьника стоят у сцены и показывают пальцем на Высоцкого. Ну, мы с приятелем занимаем свои места. А Любимов понимает, что большие люди не придут. Вместо них явились вот эти самые школьники, – мы заняли те самые места для дорогих гостей.

В антракте Любимов подошел к нам, постоял, хотел о чем-то спросить, но не спросил, ушел. Он был очень расстроен, что те люди не пришли. Лицо красное, злое. Как у того режиссера, который сегодня пытался поймать меня на карманной краже.

– А что за штемпель стоял в твоем билете? – спросила Рита.

– "Для министра культуры и его супруги". Большой красный штемпель.

– В то время на Таганку ходили лучшие люди страны, – сказала Рита. – Писатели, философы, вольнодумцы, борцы с системой. Я читала в воспоминаниях Аллы Демидовой, что если посадить в тюрьму всю публику, что посещала Таганку в течении года, за решеткой окажутся лучшие люди страны. Цвет нации.

– Сейчас многие выдают желаемое за действительное. Если бы пересажали публику с Таганки, за решеткой оказались бы не вольнодумцы, а партийная и советская номенклатура. Сановники от КПСС и правительства. Может, два-три диссидента за компанию, но не больше. Билеты распределяли через ЦК и аппараты министерств и ведомств. Для своих людей, которые ходили в основном на Высоцкого посмотреть. И еще среди работников посольств. Показать иностранцам, что Любимову не запрещают работать. Десяток билетов на галерку продавали через кассу.

Мы поужинали тефтелями, которые оказались вполне съедобными, и стали собираться.

– Дружище, ты в туалет не хочешь? – спросил Юра, когда мы выходили. – А то вдруг в машине прихватит…

– Спасибо за заботу, – проворчал я. – Ты ведь знал там в театре, что я накачался вином и кофе. И все-таки завел нас на самую верхотуру. Друг называется…

Получаем права

Утром я едва успел проводить до центрального вокзала Юру и вернуться назад, как появился Николай с семейством. Они осмотрели мою квартиру и в восторг не пришли, кажется, готовы были подхватить чемоданы и переехать в гостиницу, но, пошептавшись на кухне, все же остались, хотя и с заметной неохотой. Наверное, не захотели меня обидеть.

Коля объявил жене, что за шмотками по магазинам больше не пойдет, – хватит тех похождений, что были в Нью-Йорке. Хоть убей, никаких сил не осталось. Пусть сама бегает по распродажам, если нравится. Валя ответила, – одной лучше: половина времени уходит, чтобы разыскать в торговом центре мужа, который постоянно где-то теряется. Она вызвала такси и уехала. Проводив жену, Коля объявил, что сегодня нас ждут важные дела: надо купить приличную машину. Залез в интернет и вместе с сыном долго шарил по разным автомобильным сайтам, делая пометки в блокноте.

В числе прочего Коля занимался строительством коттеджей в разных регионах России. А где строительство – там землеотвод. А где землеотвод, там, сами понимаете, надо подмазать, иначе не отведут землю, – тогда строительство встанет. Короче, Коле иногда приходилось дарить людям ценные подарки. Ради благого дела: чтобы рабочие не простаивали, а граждане вселялись в новое жилье.

Он завел близкую дружбу с одним крупным чиновником, жена которого была помешана на автомобилях. Да, деньгами и "Ролексами" давно никого не удивишь… А вот приличная машина, – это вариант.

Поскольку Коля оказался по эту сторону океана, грех было не воспользоваться случаем и не купить той женщине что-нибудь очень симпатичное на четырех колесах. Что-то стильное и относительно недорогое. Решить эту проблему в России, – модная машина за умеренную цену, – весьма затруднительно. Все, что модно, стоит дорого. А все, что недорого, – дарить стыдно. Особенно жене нужного человека, способного в два счета устроить землеотвод.

Здесь эта проблема – покупка недорогой, но престижной машины, – решается проще, чем на родине. Коля подумал и сказал, что на подарок, он, пожалуй, готов пожертвовать сто – сто десять тысяч долларов, – но это потолок. Он прибеднялся, потому что плох тот бизнесмен, который не прибедняется. Масштабы Колиного бизнеса позволяли делать еще и не такие подарки, но разбрасываться деньгами он не привык.

Давать советы я не пытался, – недостаточно компетентен в этом вопросе, – поэтому попросил своего приятеля, в прошлом автомобильного дилера, Михаила Савченко приехать и как-то помочь в выборе. Миша появился через полчаса и сходу выдал десять вариантов. Коле понравилась идея: Maserati в базовой комплектации по цене 67 тысяч долларов плюс семипроцентный налог с продаж.