Монтгомери Отуотер - Охотники за лавинами Страница 36

Портильо настолько далек от других горнолыжных центров, насколько это вообще возможно на Земле. Середина зимы здесь приходится на август. Он расположен в Андах на высоте 2700 м. Большинство лыжников привыкло к тому, что на такой высоте обычно располагается верхняя, а не нижняя часть горнолыжного района. Связь с внешним миром может осуществляться только по зубчатой железной дороге, нередко неделями закупоренной во время лавин, и по шоссе, которое до чемпионата никто не пытался поддерживать открытым зимой.

Но у медали всегда имеются две стороны. Место это великолепно. Изогнутая громада отеля «Портильо» расположена в чаше, залитой солнцем, на краю гигантской ледниковой морены. С одной стороны от отеля на тысячу метров вглубь простирается долина Хункаль, с другой стороны — темно-синие воды озера Инка, а вокруг поднимаются пики Анд.

В этом отдаленном районе можно было разместить только спортсменов, судей и репортеров. А приехавшие туда зрители испытывали бы массу неудобств. Однако в Портильо имелось все, что было необходимо для проведения прекрасных соревнований: снег, склоны, подразделение выносливых чилийских горных стрелков для проведения трудной работы по подготовке лыжных трасс, а также энтузиазм нации, решившей доказать миру, что и она может провести соревнования такого масштаба.

Первоначально в Портильо катались по обособленной горе, называемой Плато, между озером и главной Кордильерой. Такое отделение места катания от лавин, срывавшихся с обрывов, и от висячих снежных полей делало эту территорию относительно безопасной. Для чемпионата новые владельцы построили четыре подъемника и удлинили один старый. (Новыми владельцами была группа из Нью-Йорка, возглавляемая Робертом Перселлом, или Дядей Бобом, и Ричардом Олдрихом, или Большим Папочкой.) Современный высокопроизводительный парнокресельный подъемник сменил на Плато старый, который уже весь дребезжал. Второй парнокресельный подъемник начинался ниже отеля, на ровном участке морены, называемом Хункалильо, и проходил у подножия гор, по западной стороне цирка. Он заканчивался у оснований Рока-Джека, 35-градусного склона, больше всего напоминавшего мне северный цирк Тимпаногоса, но Рока-Джек был выше и круче. Третий подъемник поднимался по Рока-Джеку до места, где скалы сходились к кулуару с наклоном около 45°, что является почти пределом для горнолыжников. Четвертый подъемник проходил над Плато на другую скалу, известную под названием Эль-Нидо-Кондорес — Гнездо кондоров.

Такова была ситуация к августу 1965 г., когда горнолыжники мира начали собираться в Чили на пробные соревнования. Эти соревнования преследовали две цели: дать возможность лыжникам привыкнуть к высоте и проверить трассы, подготовленные чилийским оргкомитетом. Мое присутствие в Чили в то время никак не было связано с деятельностью Международной федерации лыж. Я работал там по заказу ньюйоркской фирмы «Серро корпорейшн», проводившей изыскания для строительства медного рудника в богатом лавинами каньоне Рио-Бланко, расположенном за хребтом к югу от Портильо.

Чилийская зима 1965 г. была необычной. Она началась снегопадом, отложившим метровый слой свежего снега, что в такую раннюю пору бывает очень редко. Затем последовали почти два месяца ясной, необычайно холодной погоды. К югу от экватора зимние бураны приходят из Антарктики или с островов Хуан-Фернандес в Тихом океане. Прогнозисты проникновенными голосами говорили об области высокого давления, простирающейся от Центрального Чили до Южного полюса. Это был типичный случай — тонкий снежный покров и продолжительный холод, но такая погода не характерна для Анд, зимний климат которых напоминает климат Алты.

В горняцком поселке в Рио-Бланко мы поняли, что происходит нечто необычное. В это время лавина замедленного действия, связанная с падением температуры, на несколько минут опоздала заживо похоронить меня. Лавина не только сошла в необычное время дня, но была к тому же слишком большой для данных условий, что объяснялось только одним: твердая снежная доска лежала на глубинной изморози.

Июль принес нормальное количество буранов и лавин. Мы надеялись, что глубинная изморозь, может быть, исчезла. Я должен объяснить, что невозможно копать шурфы в снеге, когда верхняя часть лавины находится в 3000 м над районом работ. Вот выдержка из моего отчета о буране 19 июля 1965 г.:

«Состояние подстилающего слоя вызывало беспокойство… Неустойчивое состояние вполне может вызвать трудности в оставшуюся часть зимы».

Когда я перечитал этот отчет со всеми его искусными оговорками, я счел его верхом сдержанности.

9 августа в Сантьяго, столице Чили, я встретился с одним швейцарским инженером, чтобы вместе просмотреть проект линии электропередачи к руднику. В это время уже началась буря, известная в истории как Шторм Столетия. На следующий день мы выехали в Рио-Бланко со швейцарцем и двумя чилийскими инженерами — Хайме Кларо и Альфонсо дель Рио. Над снегоочистительным пунктом на 15-м километре дороги развевались предупреждающие флаги. Было объявлено состояние тревоги третьей степени: дорогу закрыли от 21-го километра до горняцкого поселка.

На нашей высоте снег не шел, но вершины были окутаны облаками. Было слышно, как ветер завывал в «кебрадах»[5] — крутых кулуарах в скалах, по которым лавины сходят с высоты, как по стволам орудий. Мы проехали немного подальше, до края Гальярдо — одной из грандиознейших лавин в этом страшном каньоне. Я предложил оттуда идти пешком.

Мои компаньоны, естественно, пожелали узнать, почему Как объяснить им клаустрофобию горца, заключенного в автомашину, где он не может ни видеть, ни слышать, ни бежать? Я сказал, что лучше не попадать с машиной под лавину. Уверен, что мои спутники подумали, будто я разыгрываю спектакль, когда я пошел, напряженно оглядываясь через плечо на устья кебрад, из которых, как из противотанкового орудия, в любой момент могла выстрелить лавина. Плотная стена снегопада гнала нас вниз по каньону. Это была сама жуткая из всех прогулок за мою жизнь.

В эту ночь первые лавины упали на Портильо. Одна соскользнула по главной лыжной трассе с Плато, раздавила нижнюю станцию новой канатной дороги и убила пять лыжников-спасателей, спавших в ближайшем приюте.

Некоторые из спортсменов, включая и американскую команду, были уже в Портильо и приняли участие в поисках оставшихся в живых. Они прокопали снег на глубину более чем 6 м и нашли единственного спасшегося. Другие команды были еще в Сантьяго. Чилийский оргкомитет, пытаясь сохранить оптимизм, объявил, что пробные соревнования можно отложить на день или два. В Портильо было много еды, отель имел независимые системы освещения и отопления и сам не подвергался воздействию лавин. Отрезанные лыжники всячески развлекались — например, выпрыгивали из окон второго этажа в море снега.