Александр Донец - Англия изнутри: записки нелегала Страница 36

— Не нравится, можете получить расчет и уезжать, я вам ничем помочь не могу, мои супервайзеры знают свое дело.

Малазийцы все поняли сразу и решили, что если жена фермера такая хамка, то такой же точно у нее и муж, и попросили расчет. Мария согласилась, но попросила подождать до вечера, пока она получит данные о зарплате.

Я разговаривал вечером с одним из малазийцев, парень учился на компьютерные технологии в Лондоне.

— Это не ферма, — говорил он, — это рабский притон, с людьми нельзя так обращаться. Мы приносим фермеру хорошие деньги, делаем качественную работу, тяжелую работу. Мы не просим невозможного, но здесь нужны нормальные люди, а не эти польские и литовские дураки. Вечером, когда фермер выдавал нам деньги, мы попытались ему рассказать то, что произошло на поле. Мы считали, что может он, поступит иначе, чем его глупая жена. Но он нас даже слушать не стал, сказал, вы решили уезжать, уезжайте, завтра чтобы вас здесь уже не было. Тупой деревенский английский дурак! Да на его ферме мы и часа оставаться не будем!

И действительно, все малазийцы, получив зарплату, тут же выехали. Одни уехали на своих машинах, подвозя других, остальные вызвали такси, но никто из них не остался. Это был сильный поступок.

— Красавцы, — прокомментировал я, — вот как с ними нужно.

— Ну и что они кому доказали? — удивился Юра, — Ничего у нас не изменится, а они только потеряли работу.

Но на какое-то время у нас много чего изменилось. Хотя все считали, что для фермера это так, пыль. Но с малазийцами не та история. Они зарабатывали хорошо. Если я в среднем получал фунтов 180 в неделю, Юра 230, а средний малазиец не меньше 200, за 2 недели расчет, значит, составил около 300–350 фунтов на человека. Даже для английского фермера вывалить сразу 12–14 тысяч это крутовато.

К тому же для феодала, каким он и его жена себя считали, потеря трети рабочей силы в разгар сезона это слишком. Попробуй набрать на их место людей. Я видел, по сколько человек привозили с Лондона на ферму, от силы 10 человек в неделю, а так, 5–6.

Супервайзеры наши немного поутихли, может Мария шепнула пару слов. Да и между собой видно прикинули, что если малазиец, который в 2 раза меньше поляка поднял на него ящик, так сказать. То, что с ним может сделать спортивный Юра, Володя, или я, например, если они нас доведут.

Может еще появился страх другого рода, в первом случае уехал весь этнос. Вдруг такое повториться, а украинцев на ферме было человек 30 вместе со студентами. Если бы мы все собрались и уехали, теоретически это было возможно, но практически нет, до сплоченности малазийцев нам было очень далеко. На ферме реально некому было бы собирать клубнику. Тот мусор, который собирали бы поляки, и литовцы им можно было кормить только свиней. Те несколько человек из них, которые собирали качество, я не беру в пример, их было мало и в общей массе они бы ничего не решали. В этом случае Нил мог бы другими глазами посмотреть на свою жену. Мол, что за родственничков ты тут приютила и к чему меня привела?!

Может это, может что-то еще, но атмосфера на ферме изменилась. Не на долго, но недели 3 мы работали в приятной обстановке.

Потом к нам приехало еще немного поляков, литовцев, самой клубники стало меньше и все вернулось на круги своя.

Мы периодически собирались у белорусов на выходных, кроме этого общались с украинскими студентами, литовскими. Как обычно бывает среди любой нации, есть те, с кем общаться не хочется, а есть те, с которыми даже интересно.

С Римасом мы общались довольно часто, по возрасту мы были примерно одинаковы, и хотя нередко мы с ним спорили по разным причинам, но все же на ферме это можно было назвать дружбой.

Один раз, когда мы сидели в его караване и пили пиво, то он меня попросил:

— Завтра мы поедем в город, ты поможешь мне отправить заказное письмо? Я хочу выслать своим немного денег.

— Только посылайте заказное со страховкой, — предупредил Володя, — страхуй его больше, чем ты шлешь в конверте. Понял?

— Да, понял я, ты это уже раз 10 говорил.

— Вы литовцы, народ недалекий, поэтому я и повторяю.

— Ты блин, белорус, сам ты недалекий!

На следующий день, когда мы выехали в город, я зашел с Римасом на почту.

— Я хочу отправить письмо, — сказал я по-английски.

— Давайте, — сказала девушка.

— Только я его хочу застраховать.

— Как застраховать?

— На полторы тысячи фунтов.

— Что?!

— Мы хотим послать письмо с уведомлением, — повторил я.

— Я поняла, но как его застраховать?

Теперь потерялся я.

— Застраховать письмо с уведомлением.

— А мы это не можем сделать, — девушка немного замялась, — сейчас, подождите минутку.

Она отошла к другой женщине и начала ей объяснять, что мы пришли послать письмо с уведомлением, да еще хотим его застраховать.

Женщина встала и подошла к стеклу.

— Чем я могу вам помочь?

— Мы хотим послать письмо.

— Да.

— И застраховать его.

— Не понимаю.

— Письмо, деньги, мы хотим застраховать его.

— В письме вы шлете деньги?!

— Нет, там важный документ и мы хотим застраховать его, чтобы его не открыли.

— Простите, я не понимаю вас, — ответила она, — что вы хотите?

— Послать письмо и застраховать его, — повторил я.

— Мы можем послать письмо, — кивнула женщина.

— Что такое? — спросил Римас.

— Не знаю, или я говорю неправильно, или они дубля не отбивают.

Женщина наклеила на конверт марку и попросила несколько фунтов за пересылку.

Римас посмотрел на марку на конверте и кивнул:

— Похоже, что оно, такое было и у Володи, ты сказал, что застраховать надо на полторы тысячи фунтов?

— Сказал, ты же слышал.

— Тогда нормально, — он заплатил и мы, получив корешок, вышли.

— Спасибо, — поблагодарил меня Римас, — я сегодня позвоню матери, пусть ожидает, через неделю должно прийти к ним.

— Сколько ты послал?

— Одну тысячу двести фунтов, весь свой долг с процентами еще.

— За сколько ты насобирал их?

— За полтора месяца.

— Немало.

— Зато теперь я свободен, могу работать на себя.

Радость Римаса прошла, да и моя тоже, когда Володя посмотрел в корешок, который дали ему в руки.

— Б… ть, Римас, я тебе что говорил?!

— Что не так?

— Где денежное возмещение? Ты видишь, где графа деньги, у тебя прочерк. Твое письмо ничем не покрыто, оно просто заказное, в случае его потери, тебе могут выплатить максимум фунтов 200. Ну, ты и литовец, мать твою, сколько раз я тебе показывал?

— Да Саня переводил.

— Саня тут причем? Тебе бумагу давали, ты ее видел, перед тем как расписаться, так куда ты смотрел?