Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности Страница 36

Как один день не походит на другой! Вчера — мерцающее золото заката, а сегодня — снежок, мгла, очень плохая видимость и даже горы слева, казавшиеся вчера очень близкими, еле угадывались. Сегодня утром у нас с Уиллом одновременно возникло такое ощущение, что на улице похолодало. Пришлось особенно тщательно сверить субъективные ощущения с объективными показаниями термометра. Надо сказать, что это не очень простое занятие — снять показания спиртового термометра в темноте, подсвечивая шкалу фонариком. Столбик при этом практически неуловим, и порой приходится тратить достаточно времени, чтобы найти удобный для уверенного считывания ракурс. Вот и сейчас мне показались одинаково вероятными показания минус 24 и минус 28 градусов. Чтобы разрешить свои сомнения, я вытащил второй такой же термометр. Он показал минус 21,5, что никаким образом не прояснило ситуацию. Третий термометр показал минус 23,5. После внимательного изучения всех трех показателей я объявил официальной температурой сегодняшнего утра минус 24 градуса. Проваливаясь в снег по колено, а местами гораздо выше, я донес это известие до ребят и вернулся в палатку. Уилл встретил меня печальным известием, что после вчерашнего трудного подъема у него разболелась грыжа. Он сказал, что и в прошлых экспедициях частенько случалось такое, но как-то незаметно проходило, а сейчас болит сильнее обычного. О возможных причинах такого ухудшения нетрудно было догадаться. Вчера во время подъема на ледник собаки часто останавливались, и единственной возможностью стронуть их с места был довольно распространенный среди каюров способ объединения усилий всех собак упряжки в одном рывке. Для этого необходимо, взявшись за веревку, связывающую Упряжку с нартами, потянуть ее на себя, в сторону нарт, как бы выбирая слабину постромок и тем самым вызывая у собак естественное желание противодействовать этой увлекающей их назад силе, а затем резко отпустить веревку и одновременно скомандовать: «Вперед!» Как правило, это всегда заканчивалось тем, что нарты трогались с места, правда, ненадолго, но все же. Естественно, это совсем не так просто «взять и потянуть», если учесть, что приходится тянуть десять, а то и двенадцать упирающихся собак. Поэтому такая процедура, многократно повторенная в течение дня, может вызвать определенную усталость и даже привести к надрыву поясницы или — что еще хуже — к грыже, как в случае с Уиллом. Решили, что Уилл некоторое время воздержится от тяжелых работ, поэтому я сначала упаковал его нарты, а затем пошел к своим. Джеф, явно не в настроении, подвел ко мне моего любимца голубоглазого Чубаки и мрачно сообщил, что сегодняшней ночью Чубаки подъел свои постромки, несмотря на то что знающий все слабости этого гурмана его хозяин — тут он выразительно посмотрел на меня, а затем столь же выразительно на стоящего между нами и беспечно виляющего хвостом пса, — намазал постромки керосином. При упоминании слова «керосин» Чубаки выразительно повел своим влажным носом, как бы говоря, что именно этот запах сделал его ночную трапезу не только возможной, но и приятной во всех отношениях. Не думаю, что наказание, естественно последовавшее от Джефа за эти противоправные действия, и строгий выговор от меня оставили сколько-нибудь заметный след в душе этой собаки — во всяком случае, в его невинных небесного цвета глазах не отразилось ни сомнений, ни угрызений совести по поводу содеянного, и он как ни в чем не бывало занял свое место в упряжке. Восход солнца видимости не улучшил, над ледником по-прежнему висела белая мгла, и мы сочли необходимым, учитывая возможные трещины, отправить вперед Этьенна и Бернара — наших испытанных «трещиноловов». Когда они — Этьенн впереди, а за ним с веревкой Бернар — проходили мимо наших нарт, Уилл спросил меня, как будет обеспечена страховка, если не ровен час первым в трещину угодит Бернар. Вопрос остался без ответа, и мы, опасаясь потерять их из виду, нырнули вслед за Бернаром в белое молоко уже почти поглотившего их тумана. Уилл решил побороться со своей грыжей методом активной лыжной терапии и стартовал на лыжах перед нартами, я остался с упряжкой, остался в прямом смысле, так как собаки никак не среагировали на мой голос, призывающий их стартовать. Это меня удивило и раздосадовало — как-никак я был не совсем посторонним для них человеком: вот уже более месяца они получали корм из моих рук, да и до этого нам приходилось работать вместе в Гренландии. Сейчас их реакция была несколько странной: увидев, что Уилл уходит, они вскочили и — сначала, как всегда, Сэм, а затем и все остальные — залаяли, всем своим видом показывая готовность бежать следом. Однако отдельные порывы некоторых из них, конечно, не могли сдвинуть нарты с места. Уилл тем временем удалялся не оборачиваясь. Пришлось мне прибегнуть к описанному выше методу, но безрезультатно: для их собачьих ушей важна не только команда «Вперед», но и то, каким голосом она будет подана. Ясно было, что они явно предпочитают услышать эту команду в исполнении Уилла. Пришлось ему вернуться к нартам. Я пошел впереди, все встало на свои места, и собаки побежали. Случались конечно, остановки, и мне приходилось возвращаться, чтобы избавить Уилла от необходимости тянуть веревку. Так прошло часа полтора, и мы решили вновь попробовать изменить порядок движения, тем более что Уилл по-прежнему испытывал недомогание. На этот раз у нас вроде получилось, и некоторое время Уилл держался впереди, а я с упряжкой шел следом, но мало-помалу собаки, уставая, стали останавливаться все чаще и все реже трогаться с места по моей первой команде. Приходилось помногу раз дергать за веревку, раскачивать нарты, кричать на собак зверским голосом. В конце концов, я здорово вымотался, а результата не достиг. Уилл был уже на расстоянии метров двухсот, и меня стало раздражать то, что он даже не оборачивался, чтобы посмотреть, как дела с упряжкой. Темп моего продвижения настолько замедлился, что я начал тормозить идущую следом упряжку Лорана и Дамиана. Пришлось уступить им дорогу, а также пропустить вперед и Кейзо по его просьбе. Увидев, что их обгоняют, мои собаки завыли во все свои десять глоток, но не более того — ни сил, ни, видимо, желания соревноваться у них не было, пришлось нам идти третьими по следу, что было, несомненно, полегче для них.

Еще утром по карте масштаба 1:200000, составленной Британской антарктической службой, мы определили место, где необходимо пересечь ледник и продолжить подъем вдоль его правого берега. Это место находилось около горы Солюс, примерно в трех милях от нашего лагеря. Из-за отвратительной видимости горы Солюс мы не обнаружили и решили поворачивать по счислению, пройдя три мили от лагеря. В этой поворотной точке все упряжки остановились. Изменив курс градусов на восемьдесят, Жан-Луи и Бернар двинулись по «переправе», Уилл последовал за ними. Используя то, что мы стояли на небольшом пригорке, я побежал на лыжах вслед за Уиллом, срезая угол и обходя другие упряжки. Собаки рванулись за мной, и мы вновь заняли лидирующее место, но, увы, ненадолго. Пройдя с энтузиазмом метров сто пятьдесят — двести, собаки снова встали, и все дальнейшее путешествие вплоть до обеда продолжалось так, как я описал выше. Поэтому неудивительно, что когда я, взмокший и усталый, подъехал к Уиллу, поджидавшему меня с безмятежным выражением, то в порыве какого-то непонятного, внезапно охватившего меня возбуждения (наверное, это была обыкновенная разрядка после трудного перехода) позволил себе ряд критических замечаний в адрес собак и воспитавшего их каюра, то есть Уилла, чем его, как мне кажется, немного удивил и обидел, так что мы даже обедать сели за разные нарты, чего прежде не случалось. Но обид хватило только на обеденный перерыв, да и то с трудом. После обеда мы достигли другого берега, где поверхность оказалась потверже, и мы с Уиллом оба пошли рядом с нартами, как в добрые старые времени, и собаки, почувствовав это, тянули очень старательно, ни разу не останавливаясь. Мы прошли 10,5 мили, и венцом дня, с лихвой возместившим все его незначительные моральные и более ощутимые физические потери, стал королевский ужин из трех блюд, приготовленный Уиллом: на закуску — пицца из пеммикана с сыром, на первое — фасолевый суп, на второе — кусок вареного мяса. Координаты: 68,9° ю. ш., 65,4° з. д.