Евгений Буянов - Улыбка на тропе Страница 37

– Да со страху, – они меня бить начали. Нога болела – убежать не мог. Боялся, что покалечат. А они только ограбить хотели! Знал бы – все отдал! Все три рубля и пятьдесят копеек!

Майор тут так заулыбался, говорит:

– Правильно! За такую сумму точно бы покалечили! Ну, мужик! За три рубля двух жлобов так побить! Умеешь за свою копейку постоять!

А им говорит:

– Повезло вам. Будь у него десяток долларов в кармане, он бы вас еще не так отделал! Могли бы оказаться и в… Ну там, где не деньги отмывают, а целиком и в последний раз… А вы, гражданин, наверно в цирке работаете?

– Да нет, – отвечаю, – в НИИРКе старшим научным! По патентной работе. А по вечерам танцую в клубе…

– Патентовать и танцевать надо, но не до полной же. «Импатенции»…

Тут стал один из этих, побитых грустно рассуждать:

– За что мне такое?.. Ну, кто я теперь? Жил спокойно, никому не мешал! Грабил тихонько, да с братвы бабки брал, авторитет имел, консультировал по работе. Молодость вспомнил… Захотел «щелкнуть» интеллигента. Ведь не за деньги хотел, а так, для гонору, как классово чуждого! Во дурак!.. Ну, какой я теперь «вор в законе», коли меня за трешку крышкой люка по башке побили! Теперь надо мной вся зона смеяться будет… А братва из «общака» пенсию не отпустит на старость…

Этот кандидат в пенсионеры, как оказалось, уж третий год, как во всероссийском розыске по бандитизму числился. Потому так и растрезвонили…

После того в доме моряков отношение к нашей бальной секции посерьезнело. Пошла молодежь к нам. Во – физподготовка! А каратисты с уважением говорят, «Молодцы! Резерв вы наш! Приходите, мы к вашей самбе наше самбо приделаем!..»

Для эстрады в клубе танец поставили: квик-стоп называется. Дамочка в нем изображает жертву нападения, – стройную «стопку», а мужик – хулигана Квика. Сначала он нагло пристает, куражится и ее, скромную, доводит до белого каления. А потом она его волтузит, волтузит к удовольствию всего зала…

Мне, конечно, не совсем приятно то, что все грубовато, неэстетично получилось. Но, извините, как по физиономии врезали, забыл о вежливости. Отбили!

Теперь, правда, и по улицам посмелее ходить стал, поскольку везде люков достаточно… Воры и хулиганы стали танц-клуб обходить по соседним улицам. И у меня к хулиганам отношение изменилось: они народ очень смирный и вежливый, когда их побьешь чем-нибудь тяжелым…

Пудреница

Вы не задумывались, почему раскладные мобильные телефоны пользуются спросом прежде всего у женщин?

Да потому, что женщины привыкли пользоваться пудреницами, они, дамы, определенным образом заранее «запрограммированы» обращаться с определенными предметами, – зеркалом, расческой, пудреницей, сумочкой, помадой, духами. Общение с такого рода предметами вызывает положительные эмоции, поэтому и другие предметы обихода выполняются похожими на них. Для того, чтобы эти предметы могли хорошо адаптироваться в процессе «начального освоения», чтобы они вызывали приятные чувства и ощущения в процессе «общения» с ними. Пусть даже и ценой дополнительных манипуляций (ведь пудреницу надо разложить перед использованием, как и некоторые другие предметы, например, раскладные расчески), – дополнительные манипуляции не вредны, а полезны, когда вызывают удовольствие.

Цветы

Что еще любят наши милые дамы? Они любят цветы! А что такое цветы? Какую роль цветок выполняет для несущего его растения? Очевидно: это его половой орган. Не надо удивляться, – цветы, – это воплощение природной красоты любви! И ничего в этом бесстыдного нет!

А вот мужчины больше всего любят любоваться не цветами, а женщинами. Красота женщины – это цветок для мужчины. Цветы, правда, требуют определенного «ухода», как со стороны самой женщины, так и со стороны мужчины тоже…

Открытая всем красота женщины, – опрятность, чистота, ухоженность, блеск, улыбка… При наличии этого – каждая женщина прекрасна, и каждой природа дала что-то свое. Причем не только в части внешнего вида, но и внутри, в мыслях, и в поведении, в словах. Конечно, это касается и мужчин, но мера здесь иная. Природа мужчин, увы, грубее, но это не повод для «женского превосходства». В красоте воспитанный мужчина всегда внутренне признает превосходство женщины, если она того заслуживает. Если вокруг нее – положительная чистотой аура красоты…

Хорошо, когда женщина – цветок. Не растительный, а человеческий.

Будучи красивой, чистой и веселой, женщина всегда окружающим себя не преподносит, а дарит.

Обнаженная красота, приподнимающая завесу тайны, – это красота особая. У красоты этой есть свои «украшения». Они состоят именно в таинственности, в стыдливости. И, конечно, в душевных тайнах, – с ними женщина всегда загадка, даже при открытости ее тела для любви.

Милые дамы, цветы вы наши! Подумайте, совместим ли с душевными загадками запах табака или, того хуже, запах винного перегара… Совместима ли с душевными загадками небрежность в одежде, в словах…

Мужское и негативное женское поведение имеет свои отрицательные аналоги. Грубая женщина аналогична мужчине не просто грубому, но и драчливому, с вызывающими хамскими манерами.

Хамство состоит, в частности, во внутреннем признании, что «тебе это позволено». А другим – нет! Позволено, потому, что ты – мужчина, или потому, что ты – женщина. Потому, что у тебя такая национальность… Потому, что ты благочестив (благочестива), потому, что ты воспитан (воспитана)… И так далее. «Благочестие» несовместимо с превосходством.

У меня перед глазами яркий комичный художественный образ секретарши Верочки и Самохвалова, – помните «Сослуживцы» и «Служебный роман» Рязанова и Брагинского. Верочка называет Самохвалова «Гад, какой», узнав, что тот передал «по начальству» любовные письма своей знакомой. А сама при этом считает возможным для себя читать чужие письма и сплетничать на каждом шагу про чужие отношения… Комизм ситуации в том и состоит, что эта Верочка по сути, – «Самохвалов в юбке». Подлая сплетница, пребывающая в заблуждении, что, раз она женщина, – то ей «многое позволено». Комизм ситуации состоит и в том, что Самохвалова осуждают, как «подлеца», а вот Верочке куда большая подлость «прощается» и женщинами и мужчинами потому, что «она женщина», и потому, что она «не начальник» (как Самохвалов). Потому, что ее подлость скрыта за красотой и обаянием и потому, что подлость эта творится по-женски «тихо». Но тихими сплетнями она «озвучивает» события очень «громко». Без ее помощи и информация о письмах не пошла бы дальше директорского кабинета. Ведь фразу: «Гад какой» она бросила без всякого удивления, – якобы «новая» информация для нее не была новой, и она прекрасно знала, что сплетня о письмах была ее сплетней, и вернулась к ней назад «через коллектив»…