Джером Джером - Трое в лодке, не считая собаки Страница 38

2. Две дворняги подозрительного вида, приятели Монморанси.

3. Джордж, с трубкой в зубах, под грузом пальто и пледов.

4. Гаррис, пытающийся придать своей походке непринужденное изящество, имея в одной руке пузатый саквояж, в другой — бутылку лимонного сока.

5. Мальчик от зеленщика и мальчик от булочника, с корзинами.

6. Рассыльный из гостиницы, с пакетом.

7. Мальчик от кондитера, с корзиной.

8. Мальчик от бакалейщика, с корзиной.

9. Лохматый пес.

10. Мальчик из сырной, с корзиной.

11. Какой-то старик с мешком.

12. Приятель старика с руками в карманах и глиняной трубкой в зубах.

13. Мальчик от фруктовщика, с корзиной.

14. Я сам, с тремя шляпами, парой ботинок в руках и таким видом, будто сие ко мне не относится.

15. Шесть мальчиков и четыре бродячие собаки.

Когда мы спустились к пристани, лодочник спросил:

— Разрешите узнать, сэр, что вы арендовали: паровой баркас или понтон?

Услыхав, что всего лишь четырехвесельный ялик, он был несколько удивлен.

Уйму хлопот доставили нам в это утро паровые баркасы. Дело было как раз за неделю до Хенли[49], и они тащились вверх в великих количествах. Некоторые шли в одиночку, некоторые вели на буксире понтонные домики. Паровые баркасы я просто ненавижу. Я думаю, их ненавидит всякий, кому приходилось грести. Стоит мне только увидеть паровой баркас, как мною овладевает желание заманить его в какой-нибудь укромный речной уголок и там, в тишине и спокойствии, удавить.

Развязному самодовольству паровых баркасов удается разбудить в моей душе всякий дурной инстинкт, и тогда я жажду старых добрых времен, когда довести до сведения людей свое о них мнение можно было с помощью топора, лука и стрел. Уже само выражение лица того субъекта, который засунув руки в карманы стоит на корме и курит сигару, может послужить достаточным оправданием нарушения общественного порядка. А барски-высокомерный гудок, означающий «Прочь с дороги!», я уверен, гарантирует, что любой суд присяжных, набранный из речных жителей, вынесет вердикт «Убийство без превышения пределов необходимой обороны».

Чтобы заставить нас убраться с дороги, им приходилось свистеть до потери сознания. Не опасайся я прослыть хвастуном, я бы честно сообщил, что за эту неделю одна наша единственная лодчонка доставила паровым баркасам, которые нам попались, беды, пакостей и опозданий больше всех остальных судов на реке, взятых вместе.

— Паровой баркас! — кричит кто-нибудь из нас, едва только враг покажется вдалеке, и в мгновение ока все уже подготовлено к встрече. Я хватаю рулевые шнуры, Гаррис и Джордж садятся рядом; мы поворачиваемся спиной к баркасу, и лодка тихонько дрейфует прямо на середину реки.

Баркас, свистя, надвигается; мы дрейфуем себе и дрейфуем. Ярдах в ста баркас начинает свиристеть как сумасшедший; народ перевешивается через борт и орет во все горло, но мы их, конечно, не слышим. Гаррис рассказывает нам очередную историю про свою матушку, а мы с Джорджем ни за что на свете не желаем упустить даже слова.

Наконец паровой баркас испускает последний вопль, от которого у него чуть не лопается котел, и дает задний ход, и спускает пары, идет в разворот и садится на мель. Вся палуба целиком бросается на нос и начинает на нас орать; публика на берегу визжит; все проходящие лодки останавливаются и принимают участие в происходящем; и так до тех пор, пока вся река на несколько миль вверх и вниз не приходит в бешеное возбуждение. Тогда Гаррис обрывает свой рассказ на самом интересном месте, оглядывается, с легким удивлением, и обращается к Джорджу:

— Господи боже, Джордж! Уж не паровой ли это баркас?

А Джордж отвечает:

— Эге! То-то я вроде как слышал какой-то шум!

После этого мы начинаем нервничать, теряемся и не можем сообразить как отвести лодку в сторону; народ на баркасе сбивается толпой и начинает нас поучать:

— Правой, правой греби! Тебе говорят, идиот! Табань левой! Да не ты, а тот что рядом! Оставь руль в покое, слышишь? Теперь оба разом! Да не так! Нет, что за…

Затем они спускают шлюпку и идут к нам на помощь, и после пятнадцатиминутной возни все-таки расчищают себе от нас дорогу, так что баркас теперь может пройти; мы горячо благодарим их и просим взять на буксир. Но они никогда не соглашаются.

Еще один хороший способ, который мы обнаружили чтобы довести этих аристократов до белого каления, заключается в следующем. Мы делаем вид, что принимаем их за участников ежегодной корпоративной попойки и спрашиваем, кто их хозяева — «Кьюбиты», или же они из общества трезвости «Бермондси»[50], и еще не могли бы они одолжить нам кастрюлю.

Престарелых леди, непривычных к катанию в лодке, паровые баркасы приводят в чрезвычайно нервное состояние. Помню, как-то раз шли мы от Стэйнза в Виндзор — участок реки прямо кишащий этими механическими чудовищами — в компании с тремя леди упомянутого образца. Это было очень волнующе. Едва только завидев какой бы то ни было паровой баркас, они начинали требовать чтобы мы пристали, высадились на берег и ждали пока он не скроется с виду. Они твердили что им очень жаль, но долг перед ближними не допускает ненужного риска.

Возле Хэмблдонского шлюза мы обнаружили, что у нас кончается питьевая вода. Мы взяли кувшин и поднялись к домику сторожа.

Нашим делегатом был Джордж. Он изобразил обворожительную улыбку и сказал:

— Не будете ли вы так добры дать нам немного воды?

— Да ради бога, — ответил старик. — Берите сколько влезет, и еще останется.

— Бесконечно признателен, — пробормотал Джордж, озираясь вокруг. — Только… Только где она тут у вас?

— Всегда в одном и том же месте, приятель, — был бесстрастный ответ. — Как раз у тебя за спиной.

— Не вижу, — сказал Джордж, оборачиваясь.

— Где у тебя глаза, черт возьми, — отозвался старик, поворачивая Джорджа и широким жестом указывая на реку. — Вон сколько воды-то, не видит!

— О! — воскликнул Джордж, начиная что-то соображать. — Но не можем же мы пить реку?!

— А вы по глоточку. Я пятнадцать лет уже пью.

Джордж возразил сторожу, что его внешность, даже после курса такой терапии, вряд ли послужит хорошей рекламой брэнду, и что он, Джордж, предпочитает колодезную.

Мы достали немного воды в коттедже чуть выше. Скорее всего, если бы мы стали допытываться, эта вода тоже оказалась бы из реки. Но мы не стали допытываться, и все было в порядке. Глаза не видят — желудок не страдает.

Несколько позже тем же летом мы попробовали-таки речную воду. Опыт не удался. Мы шли вниз по течению и налегали на весла, собираясь устроить чаепитие в заводи около Виндзора. В кувшине у нас ничего не было, и нам предстояло либо остаться без чая, либо набирать воду из реки. Гаррис предложил рискнуть. Он сказал, что если мы вскипятим воду, все будет хорошо. Он сказал, что все те ядовитые микробы, которые присутствуют в речной воде, кипячением будут убиты. И мы наполнили котелок водой Темзы и вскипятили ее, тщательно проследив за тем, чтобы она действительно прокипела.